Среди партизан, наступавших на таежную крепость, Байбал Пельпебель был самым решительным и твердым вожаком, который стоял за быстрые, решительные действия. Он не был общим вождем, вождя у партизан не было.
Вместе с ним был Василий Огонер, малорослый старичок лет пятидесяти. Последние годы своей жизни он пробыл домашним рабом-прихлебателем у своего же двоюродного племянника Максима и в конце концов возмутился и поднял бунт. Василий Огонер был тоже человек решительный. Во время восстания он погнался пешком по таежной дороге за Максимом, своим собственным племянником, постыдно убежавшим из усадьбы.
Максим был человек довольно высокий и тучный, что у якутов встречается редко. Василий Огонер, несмотря на свою старость, был на редкость легок на ногу Он гнал своего племянника Максима, неутомимо и немилосердно, с длинным копьем в руке. Он не хотел колоть его насмерть, но каждый раз чувствительно покалывал его сзади, порою до крови. Максим с воплем подскакивал и наддавал вперед с такой быстротой, как будто копье, прильнув на минутку к его телу, в виде деревянного хвоста, давало ему тут же незримые сильные крылья. Так они пробежали через лес, и тут в конце концов Максим свалился на дорогу, как гнилая колода. Старик не спеша подошел к нему, потрогал сначала древком копья, потом носком ноги.
— Ты жив? — сказал он спокойно, даже без особенной злобы.
— Убей меня! — прошипел Максим, задыхаясь от усталости.
Слова его вышли изо рта клубом розовой пены. Он, должно быть, порвал на бегу мелкие сосуды легких и захлебывался собственной кровью и слюной.
— Ну, черт с тобой, лежи, — сказал старик. — Падаль такая. Так все будете лежать на дорогах.
Он отвернулся от упавшего хозяина и быстро пошел на восток, направляясь в Салгитар.
Двое других вожаков были совсем подростки, чуть не мальчики, члены недавно возникшей группы комсомольцев. Один звался Петр, а другой — Федор, но оба эти имени произносились одинаково: Педур. Одного из них звали просто Педур, другого, высокого, Педур с Прибавкой. Педур с Прибавкой был из богатого рода, его деды и отцы были наследственными князьками в Бугуюнтайском улусе. У дяди его были большие покосы, сотня лошадей, три сотни рогатого скота, даже мешок золотой и серебряной монеты, хранившейся в течение многих поколений. Все они были люди спокойные, степенные, лишних слов не говорили, а из каждого подвластного выжимали сок обстоятельно и степенно. Педур с Прибавкой был не похож на родню. Безбоязненный, буйный, в гневе не боялся никого. Как-то, повздоривши с дядей, бросил в него с размаху тонким ножом, так называемым «якутским». Нож попал дяде в плечо, вонзился довольно глубоко, да так и остался на весу, качаясь и дрожа. Старик выдернул нож и хотел броситься на обидчика. Но Педура и след простыл. Он выскочил на улицу, отвязал от столба дядиного жеребца и умчался, не помня себя, по дороге, ведущей в тайгу.
Педур отличался необузданной щедростью. За две недели до этой кровавой стычки он отбил от дядиного косяка большого холощеного коня, который был в так называемом «белом жиру», и погнал его кругом небольшого озера в поселок Уулбут, где из года в год голодали четыре семьи беднейших якутских рыбаков. Жители поселка Уулбут годами не видели мяса, что для якута считается нищетой и позором. Педур решил подарить им коня и устроить праздник насыщения. Конь был во второй степени жира. У якутов считаются три степени ожирения скота: первое — «красный жир», второе — «белый жир» и третье — «полный жир». Конское мясо считается лучше коровьего и ценится дороже.
Уулбутские рыбаки коня, разумеется, тотчас зарезали, освежевали, потом собрались все вместе, с женами и грудными младенцами, и стали поедать драгоценную пищу.
Откуда-то на запах подошли придорожные эвенки, бродившие по округу, группа русских уголовных поселенцев, бессильных стариков, которые, даже получивши амнистию, остались на месте. Они не знали, куда ехать и зачем ехать. Больные пришли из больницы, несколько бывших солдат, по виду дезертиров, еще беспризорные старухи вместе с малыми сиротами. Все они, усевшись на землю, стали расправляться с кониной, вареной и жареной, и дня через три от жирного коня остались лишь кости, и то все костяные трубки были разбиты, чтобы извлечь из них костный мозг.
Именно из-за этого странного поступка Педур с Прибавкой поссорился со своим солидным дядей.
Другой Педур был безродный сирота, подкидыш из воспитательного дома в городе Якутске. Он был, должно быть, русского происхождения. У него были светлые волосы, как будто льняная кудель, и голубые глаза. Но его отдали с раннего детства, еще с соской во рту, в дальний улус, на прокормление старухе Чубучихе, которая устроила в Якутске местную фабрику ангелов и за самую скромную плату охотно переводила маленьких детей.