Женщина даже не заметила, что все это время Игорь держал в руках небольшую коробку с личными вещами Краснова. Он поставил ее рядом с Юлей, и та без особого интереса заглянула внутрь.
Очень скоро супруги вернулись домой. Юля с тоской взглянула на «неудачные» лимонные пироги, щедро расставленные на всех кухонных поверхностях, и без колебаний выбросила их. Игорь промолчал, понимая, что сейчас это самая спокойная из всех возможных реакций жены.
Ей было необходимо уединение, чтобы снова подумать обо всем произошедшим и заново принять факт смерти друга. В каком-то трансе Юля стала перебирать вещи Кира. Взгляд ее сам собой упал на одну из книг – Краснов так и не успел ее дочитать. Она раскрыла ее, доставая закладку, и с удивлением поняла, что это их фотография. Старая, затасканная и выцветшая. Кажется, это был чей-то день рождения, который они отмечали много лет назад. Еще до того, как начали встречаться. Оба были счастливые и беззаботные. Невольно возникла мысль – а был ли тогда он здоров? Что произошло? Когда начала расти опухоль?
Усилием воли женщина отогнала от себя эти мысли, и заново взглянула на фотографию. Столько лет он хранил ее, и наверняка не раз вглядывался в счастливые лица. Но держался и никогда не звонил. Даже когда понял, что она получила его письмо.
Кир любил ее, и в этом сомнений не было. Но совершенно не как женщину – скорее как сестру и любимую подругу. Этого хватило, чтобы он жалел ее чувства больше, чем свои собственные, и щадил, оберегая от негативных эмоций.
Одинокая слеза упала на старую фотографию. Уже много лет Юля не разрешала себе плакать, каждый раз убеждая, что ей все по силам. Но в этот раз она не сдержалась. Не было ни истерики, ни рыдания – только две тонкие мокрые дорожки на щеках. Теперь она действительно готова была поверить в то, что Кира больше нет. Хотя, как и в прошлый раз, не видела неопровержимых доказательств этого факта.
В голове звучала стандартная для таких ситуаций фраза «Зато теперь у него ничего не болит. Ему теперь хорошо». Но это не действовало. Да и кому вообще от этого могло стать легче?! Юля мотнула головой, прогоняя наваждение.
Женщина бездумно перебирала вещи Кира, автоматически отмечая, что вкусы друга остались прежними. Вдруг ее рука дрогнула – на дне коробке лежал незаклеенный конверт с ее именем.
Неужели снова? Или это какое-то дежавю?
Юля осторожно раскрыла его и достала лист бумаги.
И снова здравствуй, мышонок!
Говорят, что перед смертью больным становится легче. Если это так, то я должен был умереть в тот самый момент, когда снова встретился с тобой. И знаешь почему? Потому что ты снова вернула мне желание жить. Я уже давно так хорошо себя не чувствовал – даже уже привычные головные боли не беспокоили меня. А ведь я даже забыл, что это.
Наверно, ты уже поняла, к чему я веду? Да, я мертв. И тебе стоит принять это как данность. Я ни о чем не жалею, потому что теперь уверен – о тебе есть кому позаботится. Возможно, беспокойство о тебе и держало меня на этой земле и не давало спокойно уйти. Нет, не думай о плохом. Мне действительно сейчас хорошо.
Откровенно говоря, я не знаю, проснусь ли утром, но уверен – если я это сделаю, то только ради твоего лимонного пирога.
Юля улыбнулась, представив, как Кир, еще тот, которого она знала много лет назад, широко улыбается, рассказывая ей это. А он, судя по всему, очень хорошо знал свою подругу, потому предугадал ее реакцию:
Ну, вот ты и улыбаешься. Так и надо. Потому что ничего глобального и ужасного не произошло. Все так, как должно быть.
Помнишь, как писал Есенин?
«До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,-
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей»
Вот и у меня так. Я принял это как данность – прими и ты.
Все, что я должен был сказать тебе – я написал в прошлом письме. Но теперь я хочу поблагодарить моего маленького мышонка. Ты подарила мне возможность в последний раз увидеться с тобой и обнять. А это дорогого стоит.
Поверь – ты была самым важным человеком в моей жизни и это, наверно, единственное, за что я готов сказать «Спасибо» богу. Хотя тебе ли не знать, что я атеист?
В общем – будь счастлива, моя малышка. У тебя получится, ведь рядом с тобой – твой мужчина. Это видно сразу – по твоим глазам.
Хочу попросить тебя только об одном – когда эти чертовы бюрократы все же отдадут вам мое тело – развей мой прах в море. Помнишь – раньше мы смеялись над такими бредовыми завещаниями, но за столько лет я нашел в них некоторую романтику.
Прощай, мой маленький мышонок и спасибо, что не возненавидела меня.
С любовью, всегда твой
Кир Краснов.