Я нежно смотрю на свой Здравый смысл и, спускаясь вслед за ней по лестнице, разглядываю стрижку «боб» на черных волосах.
— Тебе к какому времени надо там быть, у этого Дэниела? — спрашивает она.
— К восьми, — отвечаю я.
— Помни: будь самой собой. Ясно?
— Ясно.
Она оборачивается и улыбается.
— Ты справишься.
На улице Анна встречает нас стиснутыми зубами. Она скрещивает изящные загорелые руки и, приоткрыв губы, покрытые персиковым блеском, неодобрительно фыркает. Я пытаюсь улыбнуться, надеясь тем самым задобрить ее, однако она отводит взгляд. Явно обиженная тем, что ей пришлось пропустить урок зумбы[5], она в сердцах хлопает дверцей своего внедорожника «Вольво» — ну, прямо-таки королева драмы — и что-то тихо бормочет насчет бедер и ягодиц.
— Ты отлично выглядишь, — жизнерадостно лгу я.
Анна смотрит на себя в зеркало заднего вида, поправляет длинный белокурый локон и заводит двигатель.
— Да, и спасибо, что предложили подвезти, — добавляет Элла.
Я откашливаюсь.
— Извини, что тебе пришлось пропустить урок, — робко говорю я, тремя мазками нанося бесцветную помаду с вишневым вкусом.
Однако взгляд Анны, злой и острый, вынуждает нас замолчать. Она отказывается потакать нашей миролюбивой болтовне.
— Кстати, девочки, — резко произносит она, сжимая пальцами обтянутый кожей руль, — зачем напиваться до тошноты? Ведь в этом нет надобности, напиваться до такой степени. Это не…
— Не подобает леди? — заканчиваю я за нее. — Боже, Анна.
Молчание.
— Вы правы, миссис Ву, — говорит Элла, коленом пихая в спинку моего сиденья, — мы ведем себя неподобающим образом. Алекса, ты так плохо на меня влияешь!
Я отстегиваю ремень, и настоятельный писк извещает нас о том, что моя безопасность не обеспечена. Я поворачиваюсь назад и показываю Элле средний палец.
— Алекса! — рявкает Анна. — Хватит дурачиться!
Элла хихикает и подмигивает, поэтому я шлепаю ее по ноге довольно сильно, с угрожающей гримасой говорю ей: «Ну, погоди!» и поворачиваюсь к дороге. Щелк.
Мы, все трое, молчим. Тишину нарушает шум ветра, врывающегося в открытое окно. Низкое урчание двигателя внедорожника и «Лучшее из Блюграсс» Анны скрашивают унылую езду по городу. Голова все еще побаливает, поэтому я опускаю на нос темные очки, и свет мгновенно тускнеет. Я ухожу внутрь Тела и обращаюсь к Раннер.
«Спасибо за похмелье», — с нескрываемым сарказмом говорю я.
«Всегда пожалуйста», — хмыкает она.
По пути мы сворачиваем к дому подружки Грейс. Под колесами хрустит гравий подъездной дорожки. Я замечаю бездомную кошку цвета конфитюра, она сидит на лужайке и лижет себе задницу.
— До встречи! Еще раз спасибо, миссис Ву, — говорит Элла и захлопывает дверцу.
Она идет к многоквартирному дому, и я вижу, как в окне первого этажа раздвигаются гардины — между ними, как между кусками хлеба в сэндвиче, появляется Грейс, на ее веснушчатом лице сияет улыбка. При виде старшей сестры — предмета зависти и обожания одновременно — Грейс бросается к открытой входной двери. Она проводит рукой по своей роскошной стрижке «боб» — попытка подражать Элле — и машет. Мы с Анной машем в ответ, кошка уже лежит на спине и нежится, подставляя розовый живот солнцу и не обращая внимания на крадущегося по стенке гаража кота. Кот напряжен, его уши навострены.
Мы заезжаем на парковку для посетителей «Глендауна». Анна выключает двигатель и вздыхает.
Положив руку с тонким запястьем на открытое окно, она смотрит мне прямо в глаза.
— Послушай, — говорит она, — ты же знала, что сегодня утром тебе надо на прием. Я не обязана возить тебя сюда и забрасывать по дороге твою подругу. Если ты, Алекса, собираешься ответственно относиться к делу, ты должна организовать себя.
— Я не сообразила…
— Ты никогда не соображаешь. Ты витаешь в своем мире грез, чтоб его.
— Я просто…
Ее ноготок с французским маникюром пробивает брешь в моем предложении и вынуждает меня замолчать.
— Просто что? Ожидаешь, что я буду у тебя шофером?
— Едва ли, — отвечаю я.
На самом деле меня повсюду возит Элла, только вчера она позволила себе слишком много выпить.
— Может, мне нужно напомнить тебе, что я много работаю, что я жертвую собой?
Я сдаю назад, замечая в ее глазах взгляд бездомной кошки: зрачки расширены, радужка сжалась.
— Я знаю, что виновата, — униженно говорю я, открывая перчаточное отделение и выбирая леденец из мятой коробочки.