Девушка была уверена, что это последствие очередной драки, которая была недавно.
– Что? – недовольно спросил Тихоня и подошел.
– Значит, клятвенно обещали, – раздраженно проговорила Яся и показала на окровавленную салфетку.
Тихоня растерянно посмотрел сначала на находку, потом на Ярославу.
– Вези меня домой, – недовольно сказала девушка.
Молодой человек обошел автолет, у которого лежала салфетка, вокруг и изменился в лице.
– Это же транспорт Тринидат! – сказал он потрясенно.
Не успела Ярослава среагировать, как Тихоня уже помчался к служебному входу в Шторм. Яся побежала за ним.
В дверях молодые люди столкнулись с главным помощником хозяйки заведения.
– Она в кабинете? – встревоженно спросил Тихоня.
– Да, но просила никого не…
Молодой человек не успел договорить. Тихоня отодвинул помощника, даже не дослушав.
– Простите, – смущенно проговорила Яся и поспешила за другом.
Добравшись до кабинета Тринидат, Тихоня без стука распахнул дверь. Ярослава заглянула внутрь. Весь стол хозяйки был завален окровавленными салфетками. Сама испанка сидела, приложив ледяной стек к глазу и заткнув нос очередным одноразовым носовым платком. Тихоня быстрым шагом подошел к Тринидат и отодвинул руку с импровизированным компрессом. Лицо молодого человека вытянулось и побелело.
Яся стояла в дверях и не видела, что именно так потрясло коллегу.
– Это он? Тот урод с пятой трибуны? Твой бывший? – гневно спросил Тихоня.
– Не твоего ума дела, – огрызнулась Трини.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сквозь зубы выпалил Тихоня и пошел к двери.
– Ты же не знаешь, где он живет, – крикнула вслед молодому человеку Трини.
– А мне и не надо. Сейчас весь Эксплоратос по кабакам горе заливает, найти этого, – прозвучал писк, – будет не сложно.
Никогда прежде Ярослава не видела Тихоню в таком бешенстве.
Молодой человек чуть не сбил ее с ног, выходя из кабинета. Было так непривычно наблюдать простоватого, всегда веселого Тихоню в таком состоянии.
Проводив пораженным взглядом друга, Яся опомнилась и подошла к Трини. Та сидела с куском замороженного мяса на лице и пила виски со льдом. Затем вынула окровавленную салфетку из ноздри и, отложив мясной компресс, затолкала взамен прежней новую.
Теперь Ярославе стало видно, что так разозлило Тихоню. Под глазом испанской сердцеедки красовался огромный фиолетовый фингал. Глаз затек настолько, что девушка не могла его открыть.
– Нэссов хобот, эта плохая свертываемость меня погубит, – проворчала Трини.
– Что случилось? – спросила Яся.
Тиринидат снова прислонила оттаивающий стейк и сделала большой глоток виски.
– Ничего необычного, – отмахнулась Трини.
– Ты выглядишь слишком необычно, для ситуации «ничего необычного», – ответила Яся.
– Упала, – соврала испанка.
– На чей-то кулак? – уточнила Ярослава.
– Сегодня еще легко отделалась, – проворчала Трини, – В былые времена даже челюсть ломал.
Ярослава потрясенно уставилась на подругу.
– Кто? – выдохнула девушка.
– Крит. Я встречалась с ним, когда жила на Эксплоратосе. Красив как греческий бог и горяч как Везувий. Поначалу все было как в сказке, но постепенно от сказки осталась только обложка. Он пил, ревновал и периодически бил меня, – начала рассказывать испанка.
Ярослава не поверила своим ушам. Тринидат была королевой. В голове не укладывалось, что кто-то может поднять на нее руку. Она умела приструнить пьяных дебоширов одним взглядом. В гневе Трини была страшна, а в благостном настроении царственно прекрасна. Услышать, что она жила с человеком, который бил ее, было все равно что узнать, что Нэсс сделан из сыра.
– Зачем же ты жила с ним? – изумилась Яся.
– Он любил, я любила, отношения бывают разные, – устало оправдывалась испанка.
– Любовь никогда не ударит по лицу… – задумчиво проговорила Яся, – Вот страсть, ревность, эгоизм – запросто, а любовь – никогда.
Тринидат пристально посмотрела на девушку.
– Разочарована? – поинтересовалась она.
– У каждого свой путь, – пожав плечами, сказала Яся.
– Я сама разочарована, – грустно сказала Трини, – Прожила с этим, послышался писк, – два года. Не отношения, а огонь. Никогда не встречала человека подобного ему. Каждый раз после новых побоев думала уйду, но он так умел извиняться… – мечтательно проговорила испанка, – Убеждал, что любовь ко мне лишила его рассудка, рассыпался в комплиментах, стоял на коленях, плакал и ноги целовал… А подарки! Никто никогда мне таких подарков не делал… Все закончилось, когда в очередном приступе пьяной ревности, он сломал мне три ребра и сделал серьезное сотрясение мозга. Вспомнить страшно, что он мне устроил. Я ушла, вернее сбежала на Милитари за Герардом. Крит всегда знал, что я неравнодушна к нему, за это и поколачивал.