Зашибись!
Сегодняшняя ведунья, необъятных размеров тетка с пронзительными черными глазами, расположилась в кресле для посетителей. Марина разложила перед ней прижизненные фотографии четырёх жертв.
Ведунья, сосредоточившись, повела руками. Голубые звездочки так явно кружили вдоль ладоней, что Марина невольно оглянулась, видит ли кто-нибудь, кроме нее. Помощник прокурора, сложив руки на пузе, полусонно наблюдал за манипуляциями ведуньи. Не видит. Ну и ладно. А тетку стоит послушать.
- Эти двое померли сразу, - сказала ведунья, отложив фотографии. - Они не успели ничего понять. А вот эта девочка, она страшно кончалась. Сильная была девочка. Сопротивлялась. И еще. Она видела насильника и успела оставить предсмертное воспоминание.
Марина подалась вперед:
- Как он выглядел?
Ведунья сцепила пальцы.
- Девочке он представлялся в виде актера. Ну, который того бандита играл в американской фильме. Роберт, Роберт, как его там...
- Не густо, - равнодушно обронил помощник прокурора. - Что-нибудь еще?
- Я сегодня в силе, милок, - сказала ведунья, взмахнув руками и разбрызгав призрачные искры. - Попробую почувствовать того, кто снасильничал.
Она изобразила ладонями сложную фигуру, искры так и посыпались во все стороны. Марина поспешила отодвинуться.
- Кружит, кружит ворон черный, приближается, злодей. Высмотрел себе целочку, ласточку невинную, - глухо забормотала ведунья.
В зале воцарилась тишина. Помощник прокурора, прекратив дремать, выпрямился на стуле.
Ведунья нахмурилась, вглядываясь в невидимые линии.
- Не один он в тучах кружит. Серый коршун вслед за ним тенью грозною несется, тоже ласточку приметил, - она по-бабьи подперла щеку рукой и жалостливо вздохнула. - Как ей, бедненькой, спастись?
Глава 3. Жених
Я частенько смеюсь, когда читаю статейки о таких, как я. Бестолочи, которые их пишут, и кретины, которые их читают, уверены, что фигуранты статеек все как один ненормальны. И понятия не имеют о том, что ненормальны - лишь с их убогой, заскорузлой, кондовой точки зрения. Я - абсолютно, стопроцентно нормален. К тому же адекватен, и с головой у меня полный ажур. С логикой тоже.
Да, разумеется, большинство насильников, расчленителей и садистов - попросту тупые скоты. Большинство. Но не все. Джек Потрошитель тупым не был. А был он эстетом. Таким же, как и я. Поэтому его так и не нашли. И меня не найдут. Никогда.
Я не только эстет и аналитик. Я - педант. Скрупулёзный, аккуратный и внимательный к мелочам. Это - главное. Бытует идиотское мнение, что якобы любой преступник оставляет за собой улики на месте преступления. Да ещё и не только оставляет, а возвращается туда, где наследил. Чушь для слабоумных. Я - не оставляю улик. И возвращаться, чтобы освежить воспоминания, не собираюсь. Для этого у меня есть дневник.
Когда-нибудь его, наверное, продадут с аукциона за миллионы - ещё бы, уникальная вещь. Только случится это после моей смерти. Заметьте, естественной. А возможно, и не случится, я частенько подумываю завещать дневник российскому правосудию. Пускай засунут под стекло в музее, всё какая-никакая память потомкам. Впрочем, на потомков я хотел накласть. У меня никогда не будет прямых потомков, а ради чужих я стараться не собираюсь.
Сейчас в дневнике семь завершённых глав. И одна недавно начатая. Я перечитываю их каждый день.
Ирочка Бестужева, двадцати лет, натуральная блондинка, зеленоглазая, с ямочкой на подбородке и родинкой-завлекалочкой на правой щеке. Моя первая невеста. Фас, профиль. А вот она же после свадьбы. Не всё, надо сказать, при ней осталось, впрочем, даже без обеих грудей тело выглядело достаточно привлекательно. Эстетичная фотография, я сделал её на прощание, когда уходил.
Анастасия Довгарь, двадцати трёх. Жгучая брюнетка, поджарое мускулистое тело со смуглой шёлковой кожей. Болваны-психологи пытаются просчитать преступника по типажу жертв. Это иногда работает с недоумками, западающими исключительно на пепельных блондинок или, скажем, на плоских допубертатных нимфеток. Со мной - не работает. Невесту я подбираю, руководствуясь логикой и аналитическим расчётом. Так, чтобы ничего общего с предыдущей она не имела. Вообще ничего - ни внешности, ни места жительства, ни рода занятий. Ира Бестужева училась в медицинском, а Тася работала продавщицей в продуктовом. Свадьба с Тасей получилась практически идеальной, она до последнего надеялась. Даже когда надеться стало совершенно бессмысленно, всё смотрела на меня умоляюще единственным уцелевшим зрачком и пыталась упросить не убивать. Смешно.
Лена Иванова, рыженькая дурочка из МГИМО. Катя Марговская, водитель трамвая. Шейла Рустамова, восточная красавица, недешёвая девочка из эскорт-сервиса. С ней, правда, получилось хуже других, та ещё была штучка, едва не покалечила. Не будь внезапности, и - неизвестно кто кого, сильная была девочка и приёмы знала. Надо же, какие пошли шлюхи - Маты Хари доморощенные.
Оленька Дегтярёва, лапушка. Экскурсовод, четыре иностранных языка, это в двадцать семь-то лет. К свадьбе с ней я готовился особенно тщательно. Настраивал себя, всё-таки не первой свежести дамочка, можно считать, перестарок. Ничего, прекрасно всё вышло, несмотря на некую дряблость кожи. Оленька долго не хотела умирать, и я не удержался тогда - подарил ей ещё одно совокупление, хотя время уже поджимало, и надо было уходить. Что ж, девочка того заслуживала.
Светка Коломиец, училка-зубрилка. Провинциалочка, ничего особенного, но очень мила. И - очки, до неё у всех моих невест было прекрасное зрение. Я намеренно выбрал очкастенькую и оказался прав - возбуждает запредельно, кто бы мог подумать.
А вот и последняя глава, неоконченная. Маша Алферьева, студенточка Российской Академии Правосудия. Самая, пожалуй, красивая из всех. Сероглазка моя русоволосая. Надо же, какой правильной формы лицо - можно сказать, академической. И носик, губки - отличная девочка.
Я захлопнул дневник. Проанализировал своё состояние и по степени возбуждения убедился, что яркость воспоминаний уменьшилась по сравнению со вчерашней. А значит, пора готовиться к свадьбе.
Глава 4. Шафер
Голова болела так, что хотелось открутить ее и выбросить.
Безжалостное весеннее солнце пробивалось сквозь шторы и лупило прямо в глаза. Митя поерзал на скамье, пытаясь спрятаться от яркого света.
Ручка выскользнула из пальцев, скатилась под стол. Надо поднять. Всего-навсего нагнуться, протянуть руку, захватить в горсть, сжать в кулак. Простое такое действие, элементарное. И почти невозможное, когда тело тебе непослушно. Если мозг говорит: нагнись, а тело отвечает дрыганьем левой ноги. Левой ногой ручку не поднимешь.
Рядом усердно скрипел "паркером" Леха, восемьдесят кило мышечной массы на двести грамм мозгов. Включая костный. Неужели лекцию конспектирует? Митя вытянул шею, заглянул в тетрадь. Так и есть, конспектирует. Лекцию. И иллюстрирует. Сиськами шестого размера. Тема, мягко скажем, вдохновляет, Стрекозел знай себе бубнит про половые преступления:
- "Способствующее поведение" бывает двух видов. Первый - необоснованное доверие. При нём потерпевшая соглашается уединиться с малознакомым человеком с целью, например, распития спиртных напитков. Второй вид - "оплошность". А именно - неосторожность, поспешность, демонстрация доступности. Или недостаточно интенсивное сопротивление сексуальным домогательствам.