Всё оказалось тривиально. Надо просто-напросто доминировать. Самые гордые красотки становятся крайне деликатны и обходительны, когда, например, отрезаешь им грудь. Или выкалываешь глаза. Особенно если слегка их придушить...
Моя восьмая невеста необыкновенно хороша. Лучше всех предыдущих. Что ж, я заслужил такую, она должна достаться мне, и она мне достанется. Не сопливому слабаку, который в лучшем случае ей попользуется. А мне, тому, кто разделит с ней её последние минуты. И наслаждение, которое она мне доставит, будет самым лучшим и самым важным деянием в её жизни. Не говоря о том, что последним.
Я вышел из дома в десять вечера, из общественного автомата набрал её номер. Игнорировал предложение автоответчика оставить сообщение и повесил трубку. У моей невесты однокомнатная квартира в Свиблово, видимо, унаследованная. Правда, жених я из разряда тех, кто на жилплощадь не претендует.
Через полчаса я повторил звонок. С тем же результатом. И ещё через полчаса. Пятый звонок пришёлся на полночь. На него также не ответили, и это означало, что свадьба, вполне возможно, состоится сегодня. Потому что наступил час, который издревле называют часом волка. Мой час. И следующие за ним, вплоть до рассвета - тоже мои.
Я завёл машину и погнал в Свиблово. Через двадцать минут припарковался рядом с метро. Вылез наружу, сделал последний звонок. Вот она, улица Амундсена, и неопрятные, жмущиеся к земле торговые палатки вдоль неё. Райское местечко для тех, кто понимает.
Глава 8. Шафер
Сначала Митя решил, что его проверяют. Пора бы, третий курс РАП'а, не заборостроительный техникум все-таки.
Однако вскоре пришлось увериться в том, что не проверяют, а подозревают. Сначала встрепанный толстяк орал "Ты ее убил! Зарубил ее топором! Признавайся, как убивал!" Когда толстяк устал и, отдуваясь, замолк, его сменила женщина в форме майора юстиции. Орать она не стала, а догадалась спросить, какая у Мити группа инвалидности. Митя сказал, и даже продемонстрировал на ручке от щетки, что не может ее толком удержать. А уж топор тем более не поднимет, разве что примотает его к руке скотчем.
А потом Мите показали снимки - страшные, чудовищные фотографии изуродованных, мёртвых девушек, и он узнал всех.
Теперь орал уже Митя.
- Я п-преступник! - надрываясь, кричал он. - Я их всех у-убил, каждую! На ра-асстоянии. Сам п-придумал их, сам же и убил! Раск-кроил им топором головы, понятно вам!?
Женщина-юрист достала из сейфа Митину медицинскую карту.
- Группа крови другая. Впрочем, пробы спермы надо взять на всякий случай. Но это после, а пока расскажите нам, зачем вы составили этот список.
- Я хотел нап-писать роман. - Митя успокоился и почти не заикался. - Выдумывал место действия, имена героинь, героев. Записывал некоторые д-детали, которые приходили в голову.
- Понятно. При каких обстоятельствах вам приходили в голову эти детали?
Никакая сила на свете не заставила бы Митю признаться, при каких обстоятельствах случались его видения.
- П-по-разному, - сказал он. - Сегодня на лекции, например.
Следователь переглянулась с толстяком и подалась вперед.
- С этого места поподробней, пожалуйста.
Его отпустили часов в десять, было совсем темно. Немыслимо болела голова, но принять таблетки там, в допросной, Митя не решился. Он подождал, пока проедет трамвай, перешел улицу, купил в киоске минералку. Достал две желтые капсулы спазмовералгина, проглотил, запил водой и потащился к метро.
На Новокузнецкой было не по-московски пустынно, лишь две девочки студентки пробежали, смеясь. "Телки придурочные, - раздраженно подумал Митя. - Чтоб тебе споткнуться". Сзади послышался вскрик. Он обернулся. Одна подруга лежала на асфальте, другая тянула ее за рукав. Митя злорадно усмехнулся. Ему полегчало. Голова потихоньку проходила, мысли обретали равновесие.
Сегодняшний допрос кое-что изменил в его жизни, и изменил существенно. Митя узнал, что его героини жили и умирали на самом деле. А значит, его жестокие сексуальные фантазии, проверенное средство от комплекса неполноценности, внезапно оказались реальностью.
Они спрашивали про обстоятельства. Ну-ну.
Здоровым молодым идиотам никогда не понять, каково жить от приступа до приступа. Как существовать, пытаясь подольше продлить состояние условного здоровья, с ужасом и обреченностью ловить грозные признаки подступающего обострения. Депрессия - вот первое звено атаки.
Депрессия приходила как следствие осознания себя, ничтожного и беззащитного, в обществе здоровых недоумков. Особенно доставали молодые телки, с их царственным презрением. И тогда на помощь приходил верный способ: воображение. Как сладко представлялось: изнасиловать ее, сучку, избить, заставить кричать, молить о пощаде. И убить, наконец.
Но даже в мыслях Митя не мог заставить действовать непослушные части тела. И тогда он выбрал себе оболочку: доцент из НИИ Проблем правосудия, апатичный седоватый красавец. Тот читал на первом курсе лекции по юридической психологии и отличался от прочих полным отсутствием индивидуальности. Митя легко удавалось заполнить его пустующее тело своей непримиримой, мстительной душой.
Вечером, лежа в постели, Митя устраивал сеансы "психологической разгрузки", заставляя доцента действовать. Образы жертв возникали сами по себе вместе с именами. В жизни Митя ни разу их не видел. Хотя однажды, когда на него наорала вагоновожатая, он послал доцента, чтобы тот разыскал и наказал её.
Иногда видения становились особенно яркими, до деталей, до запаха, крепкого запаха крови и спермы. Митя упивался такими сценами, в этот момент казалось, что он повелевает миром. Умиротворенный, он жил почти как человек. Вплоть до следующего приступа.
Мысли снова вернулись к допросу. Хорошо, что он ничего не сказал про Машку Алферьеву. Выкрутился: мол, блондиночка привиделась, но не очень четко, имя еще не придумал. Хотел было предложить следачке позаимствовать имя у неё, но передумал. Вдруг у неё с чувством юмора плохо.
Митя прошел оживленным переулком к Третьяковской, спустился по эскалатору и с облегчением сел в полупустом вагоне на свободное место.
"Станция Свиблово. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны". Митя протер глаза. Как всегда после спазмовералгина, голова будто ватой набита. Почему он не вышел на своей остановке? Какое-то у него здесь было дело. Черт, все мысли заспал. Ну да ладно, надо выйти наружу, и там он наверняка разберется.
Глава 9. Невеста
Я узнала этого человека. Передо мной, скособочившись и накренившись, словно небрежно врытое в землю огородное пугало, стоял придурок Квазиморда. Личной персоной.
- Ты... - выдавила я из себя. - Ты что? Что здесь делаешь? - Страх отпустил меня и обратился в отвращение и злость. - А ну, пошёл вон, урод!
- Д-дура, - сказал он и шагнул ко мне. - Я з-здесь для того... Для того, чтобы...
- Скотина, - я кинулась к нему и наотмашь хлестнула по щеке. Раз, другой. - А ну, дай пройти. Дай пройти, урод!
Он даже не стал защищаться. Лишь мучительно скривил и без того кривую рожу, да скрючился пуще прежнего.
Я подавила желание плюнуть ему в морду, оттолкнула и понеслась к дому. "Этого только не хватало, - било мне в висок. - Ко всему не хватало мне только этого гада".
Телефон зазвонил, едва я, наскоро смыв под душем пошлость, подлость и грязь этого дня, выползла из ванной.
- Да, слушаю, - мне хотелось удавить того, кто шумно сопел на другом конце линии. - Будете говорить? Или, может быть, помолчим?