— Нет — ответила я, — надо только подняться вверх по этой улице, и мы уже пришли.
— Твоя бабушка, — спросил Кеке, — когда-нибудь говорила о своей работе?
— Нет, не говорила.
— Это хорошо, — сказал Кеке, — это хорошо. Хоть они и причислили ее к шестидесятникам, но она, во всяком случае, придерживается своего стиля. Ну вот что, дружок, как тебя, собственно говоря, зовут?
— Май! — ответила я.
— Знаешь ли ты, что именно тогда процветал повсюду формализм, все должны были делать все одинаково. — Поглядев на меня, он увидел, что я его не поняла. Он объяснил:
— Формализм — это все равно что непонятно рисовать, один лишь цвет. Получилось так, что старые очень хорошие художники затаились в своих мастерских и попытались рисовать точно так же, как молодые. Они были напуганы и пытались рисовать точь-в-точь, как молодые. Кое у кого получалось кое-что, а кое-кто утратил самого себя и никогда так и не обрел вновь. Но твоя бабушка сохранила свой стиль, и он у нее остался, когда все рухнуло. Она была мужественна или, возможно, упряма.
Я сказала очень осторожно:
— Но, возможно, она не могла работать ни в одном стиле, кроме своего собственного?
— Замечательно, — сказал Кеке. Она только должна была… Ты меня утешаешь!
Мы были уже у ворот и я попросила:
— А теперь не шумите, соседи у нас нудные. Юнне, пойди и вытащи из холодильника, ну, ты сам знаешь что!
Мы вошли в комнату, Юнне выставил на стол красное вино и стаканы, наши гости сели и продолжили свою беседу. Лампы мы не зажигали, достаточно было ночного света. Немного погодя Юнне упомянул, что у него есть кое-что для них, они могут взглянуть, и я поняла: он хочет продемонстрировать им модель своей лодки. Он занимался ею несколько лет, и каждая самая маленькая деталь была сделана им собственноручно. Они пошли в чулан, и Юнне зажег лампу на потолке. Я слышала их негромкую беседу, но не стала им мешать и приготовила кофе.
Спустя какое-то время Юнне появился в нашем уголке на кухне.
— Они сказали, что у тебя есть желание, — прошептал он. — У меня появилась идея! — Он был очень взволнован и продолжал: — Но это вовсе не их идея, это идея, которую они ищут.
— Чудесно! — ответила я. — Возьми кофе, а я принесу остальное.
Когда я вошла к ним, Вильхельм говорил о цветущей черемухе, которую мы видели по дороге к дому. Он сказал:
— Что делать с таким явлением?
— Дать ей цвести! — решил Кеке. — А вот и наша красавица хозяйка! Не правда ли, надо дать ей цвести и лишь восхищаться ею. Таков образ жизни! Пытаться создать его еще раз заново — совсем другое дело! Это — целая история!
Когда мы расстались с нашими гостями, Юнне молчал до тех пор, пока мы не легли спать. Тогда он произнес:
— Мое желание, быть может, не столь примечательно, но оно, во всяком случае, мое.
— Так оно и есть, — ответила я.