— Вот именно, — осклабился капитан, — Видимо, им надоело голодать на окраинах конфедерации, промышляя креветками и дохлой рыбой. Решили выйти на большое дело. Мало того, вторглись в воздушные просторы Тройственной Унии. Эти ублюдки или слишком наглы, либо слишком отчаянны, чтоб слышать голос разума. И то и другое — не к их добру, мистер Боузи. Но я надеюсь, что их останки скоро шлепнутся в само Марево.
— Продолжают снижение, сэр, — доложил первый помощник, — Идут в нашем эшелоне двумя кабельтовыми[12] выше. И быстро нагоняют. Судя на глаз, они делают верных двадцать пять узлов.
— Чтоб все лепестки вашей Розы сгнили от песталоции! — выругался капитан Джазбер, — Вы хотите сказать, они нас настигают?
— Именно так, сэр. И довольно быстро.
Тренч услышал, как сухо хрустнуло на шканцах. Не кость, понял он, просто дерево. Похоже, поручень мостика не выдержал капитанской хватки.
— Отродье дауни! Шлюхино семя на семи ветрах!
— В облаках нам тоже не укрыться, сэр.
Капитан скрипнул зубами. Жуткий это был скрип. Тренч слышал похожий только раз, когда угодил на легкой парусной лодке в шквал и чувствовал, как скрежещут крепления банки, выворачиваемые ветром из пазов.
— В облаках не спрятаться, — процедил капитан медленно, — Поздно. Шли бы мы на пару кабельтовых ниже…
Он не закончил. А первый помощник Боузи не стал ничего говорить. Три дня назад именно он был тем человеком, который осмелился рекомендовать капитану сменить эшелон, спустившись на высоту в пять тысяч футов вместо нынешних шести, чтоб идти в плотном слое кучевых облаков. Капитан Джазбер, вспылив, едва не проломил ему голову анемометром[13], который как раз держал в руках. Пассат, на крыльях которого шла «Саратога» и позволявший ей выжимать из парусов неполных пятнадцать узлов, ниже шести тысячи футов делался слабым и беспомощным, едва наполняющим паруса. На таком ветре «Саратога» делала бы не больше восьми узлов. Это означало бы дополнительные три-четыре дня пути. Капитан Джазбер хорошо понимал арифметику и терпеть не мог терять время.
— Никогда не видел подобных кораблей, — процедил он, не отнимая подзорной трубы от лица, — Хотел бы я знать, с каких верфей он сошел. Человек, создавший что-либо подобное, либо был смертельно пьян, либо не имеет ни малейших представлений о воздушном океане. Только взгляните. Потрясающее уродство!
— Баркентина[14], сэр, — почтительно заметил первый помощник Боузи, — Три мачты. К тому же, идет под парами.
— Если Розе Ветров будет угодно, чтоб я ослеп, я непременно попрошу вас о помощи, — отрывисто бросил капитан, — Дело не в том, что это баркентина. А в том, что это самая нелепая, уродливая и странная баркентина во всем океане. Только посмотрите на ее палубу!.. А такелаж!.. Не могу понять, как он вообще держится в воздухе. Видимо, только на одной магической тяге.
— Очень странный корабль, сэр.
— Их флаг не кажется вам знакомым? Две акулы-молота на алом фоне.
Мистер Боузи наморщил лоб.
— Возможно, мне уже приходилось слышать что-то о нем. Позвольте… Не корабль ли это Восточного Хуракана?
Капитанская челюсть коротко скрипнула.
— Бартаниэль Уайлдбриз по прозвищу Восточный Хуракан?
— Так точно, сэр. Мне не приходилось с ним сталкиваться, но болтают всякое. Доводилось слышать о том, как лет десять назад он разгромил сорокопушечный фрегат «Аррубо» в этих же краях…
Будь у капитана Джазбера губы, они бы презрительно скривились.
— Это не тот проходимец, у которого закончились ядра?
— Именно он, сэр. Говорят, он приказал зарядить пушки бочками с солониной. И те сработали не хуже разрывных бомб. «Аррубо» выпотрошило весь правый борт, он набрал крен и стал терять высоту, а Восточный Хуракан высадился на его борт с абордажной партией, лично проткнул капитана саблей и воскликнул…
— «Эта победа слишком дорого мне обошлась! Черт возьми, стоило стрелять сухарями»? Я слышал эту историю, мистер Боузи. Ее разносят исключительно те ветра, которые дуют в трактирах. Обычный треп небоходов.
Мистер Боузи почтительно коснулся двумя мозолистыми пальцами полей потертой фуражки.
— Так точно, сэр. Мало ли чего болтают в трактирах. Кроме того, мне приходилось слышать, что Восточный Хуракан давно умер. Лет семь назад, если не изменяет память.
14
Баркентина — большое многомачтовое парусное судно, у которого прямыми парусами вооружена лишь передняя мачта.