– Слово «MARANA!» – закончил за Басю детектив Грошек. – Так появился бог смерти Яма!
– Совершенно верно, – кивнула дочка профессора. – Хранитель Юга… Вот только Вишвакарма позабыл их всех сделать бессмертными. Но боги сами о себе позаботились – они обмотали огромным змеем Шешей гору Мандара и стали взбивать ею Океан, чтобы добыть амриту, напиток бессмертия.
Женщина на секунду умолкла, и Грошек поспешно прервал её затянувшийся монолог:
– Согласитесь, Бася, всё это довольно странно!
– Что именно?
– Предположим, кто-то вас решил разыграть. Но откуда простому смертному известно это древнее санскритское слово?
– Из книг, наверное … Хотя, вряд ли, ведь его проще найти в Интернете! Я, например, для работы с текстами на санскрите уже здесь в пансионате скачала словарь с одного сайта.
– Вы приехали сюда со своим «ноутбуком»?
– Нет, я воспользовалась компьютером Геленки. Он стоит на первом этаже в кабинете рядом с гостиной.
Грошек оживился. Значит, не один Лешек мог пользоваться услугами всемирной «паутины»!
– А вы не знаете, кроме вас и Лучинских кто-нибудь еще имел доступ к нему? – поинтересовался он.
– Конечно! Ведь на нем установлена электронная почта. Пани Фелиция отправляла с него послания своему внуку, я это помню хорошо. Потом Мартин Хайнштайн связывался со своим офисом в Вене – я была в гостиной, когда он просил у Геленки ключ от кабинета…
– А Рушальский?
– Рушальский?.. Я ни разу не видела, чтобы Роман подходил к компьютеру – у него аллергия на всякую технику. Он даже мобильным телефоном почти не пользуется… Но вот, что я вам скажу! Все это вряд ли имеет большое значение для вашего расследования, потому что… – женщина немного напряглась, – потому что я не совсем уверена, что на стене в подвале было написано слово «MARANA»…
– То есть, как? – с удивлением посмотрел на женщину Грошек.
– Там же кирпичная кладка, – словно извиняясь, пояснила Бася, – кусок штукатурки, которой была сделана надпись, мог попасть в щель и не оставить следа. Возможно, слово следовало бы прочесть совсем по-другому.
– А именно?
– «MARIANA», например.
– Что бы это могло значить?
– Похоже на женское имя… Марианна или Марьяна.
Детектив Грошек угрюмо посмотрел на собеседницу – такого оборота событий он никак не ожидал.
– Но ведь тогда это в корне меняет ситуацию! Получается, что вам с отцом вовсе не угрожали смертью.
– Да, – охотно согласилась женщина, рассеянно улыбаясь. – Выходит так, что однозначно сказать ничего нельзя…
Глава 6
Вещий сон
После разговора с Басей на душе у Анджея остался горький осадок. Он-то шел по следу неведомого преступника, а на поверку выходило, что его просто ввели в заблуждение – профессор на всякий случай перестраховался и выдал частному детективу версию, опирающуюся исключительно на собственные домыслы. А ведь все могло быть по-другому. Например, сначала пан Ольшанский увидел таинственное привидение в подвале и сообщил об этом всем постояльцам пансионата. На следующий день он вместе с дочерью там же обнаружил загадочную надпись на стене – то ли просто женское имя, то ли санскритское слово со зловещим значением «смерть». Еще ничего не было ясно. Но тут обидчивый Лешек решился попугать специалистов из столичного университета и нарисовал в спальне профессора бога смерти Яму, изображение которого выудил из Интернета. Естественно, пан Ольшанский связал одно с другим и пришел к выводу, что на стене в подвале тоже было упоминание о смерти, хотя на самом деле – это только плод его больного воображения.
Но с другой стороны в этой путаной истории имелся еще один факт, который плохо поддавался объяснению – ночной визит привидения в номер к Грошеку. Это была сплошная мистика. Во-первых, загадочное исчезновение призрака из подвала, где спрятаться человеку было практически невозможно, во-вторых, падение с лестницы, чуть не окончившееся для детектива трагически. Правда, последнее, могло произойти и по вине самого Грошека – ведь в темноте можно было запросто натолкнуться на торец двери или выступающую часть арки, а потом всё списать на происки потусторонних сил.
Так или иначе, после беседы с Басей расследование зашло в тупик. Вокруг снова были милые и добрые люди, забравшиеся в глухой уголок с единственной целью хорошо провести время. Даже Рушальский, появившийся за ужином в подозрительно благопристойном виде, не настроил против себя детектива. К слову сказать, Роман надел не только чистую белую рубашку с бордовым галстуком, но и облачился в строгий однобортный пиджак темносерых оттенков, после чего стал похож на бравого охранника при очень важной персоне. Если бы пани Фелиция, опять сославшаяся на плохое самочувствие и оставшаяся у себя в номере, спустилась в обеденный зал, она наверняка не удержалась бы от комплимента.
И все же начало ужина было омрачено маленьким происшествием – мигнув несколько раз, люстра в гостиной погасла, так что зал мгновенно погрузился в сумрак. Гелена Лучинская через минуту успокоила всех постояльцев, вернувшись из кухни:
– Небольшая авария на подстанции… Я только что звонила в Филиппов – свет обещали дать уже через час. А пока будем ужинать при свечах… Ничего, это даже более романтично!
– Излишние хлопоты! – тут же не удержался от ироничного замечания Рушальский. – Мимо рта ложку все-равно никто не пронесет…
Тем не менее, две свечи мигом водрузили в центр стола на стеклянные розетки, после чего услужливый герр Хайнштайн, щелкнув зажигалкой, запалил фитили. По углам тут же разбежались мохнатые дрожащие тени.
– Лет сто назад, когда еще сюда не провели электричество, наверное, ужинали только так, – подала голос Геленка.
– Ну, не совсем так, – мягко возразил седовласый профессор, перекладывая себе на тарелку салат и картофельную запеканку с общего блюда. – Сто лет назад уже существовали и масляные фонари и керосиновые лампы. А вот лет двести – триста назад, пожалуй…
– Даже представить невозможно, чем в те времена люди занимались по вечерам! – вздохнув, заявила хозяйка особняка. – Ни телевизора, ни радио, ни других благ цивилизации…
Вопрос был, скорее, риторический, но он не остался без ответа.
– Пожалуй, ответить нетрудно. Вельможи давали балы и пировали, а крестьяне пораньше ложились спать, чтобы с утра приниматься за работу… – нарочито беззаботно пояснил Рушальский.
– Отчасти все это верно, – кивнул пан Ольшанский, соглашаясь. – Ведь крестьянину и ремесленнику надо было вставать с петухами. Другое дело, лица, которые не были обременены каждодневной заботой о хлебе насущном. Вы забываете еще о тайных страстях! Ведь по ночам алхимики и чернокнижники ставили свои опыты, влюбленные слагали бездарные стихи, маньяки погружались в пучину порока…
Последняя фраза была высказана едва слышно, но она отчетливо прозвучала в пронзительной тишине полутемного зала.
– Уж не маркиза де Сада вы имеете в виду? – улыбнулся Роман. – А я вот слышал, будто этот старикан просто всё выдумал! Разве не так?
Пламя свечи дрогнуло, особенно ярко высветив лицо профессора. Грошек взглянул на него и чуть не подавился своей порцией запеканки – в глазах работодателя как будто отразилось всё многовековое страдание человечества. Уж во всяком случае, таким его Анджей видел впервые.
– Видите ли, – натужено проговорил пан Ольшанский, – Франсуа де Сад не был ангелом. И с женщинами легкого поведения он зашел слишком далеко на пути греха. Но он развивал свои идеи порока, как ни странно, стремясь ко всеобщей гармонии. Только я не о нём – история донесла до нас немало сведений о кровавых оргиях, которые повергли бы в ужас даже этого распутного маркиза! Вы что-нибудь слышали, например, об Эржебет Батори?