Можно было до бесконечности размышлять над вопросом, кто же назначил Роману встречу, не застав его в номере. Но Анджей поступил иначе. Ровно в половине десятого он выскользнул из здания пансионата, под покровом темноты добрался до Сторожевой башни и затаился на самом верхнем ярусе полуразрушенного строения. Версия о контрабандистах всё не шла у него из головы. Она давала объяснения многим фактам из цепи тех событий, что произошли за последнее время. Теперь надо было все их связать воедино и, выявив сообщников Рушальского, передать злостных нарушителей закона в лапы полиции.
Конечно, можно было поступить намного проще. Можно было, например, расположиться на террасе и отмечать всех выходящих из здания. Но Грошеку очень хотелось проникнуть в тайны преступников. Подслушать их разговор, ознакомиться с планами – вот на что он рассчитывал.
Башня оказалась местом малоприспособленным для засады. Как и любой колодец, она усиливала все звуки, которые, отражаясь от старых каменных стен, рождали нечто вроде эха и оглушительного послезвучия. Даже малейший шорох в башне гремел громовым раскатом. К тому же в сторону особняка не выходила ни одна бойница. Приходилось лишь надеяться, что сверху Грошеку все же удастся рассмотреть что-нибудь, не привлекая к себе внимания.
Без пяти минут десять из-за угла дома показалась фигура человека. Это был Рушальский – на мужчине была майка в обтяжку, подчеркивающая все мышечные выпуклости его атлетичного торса. Роман по протоптанной тропинке приблизился к башне и заглянул в проем средневекового сооружения. Потом, немного потоптавшись у входа, он зашел внутрь и совсем скрылся из виду.
Автора записки пришлось ждать еще минуты три. Наконец, из-за угла дома со стороны конюшни появилась женщина в джинсах и куртке. Сколько в неё не вглядывался Грошек, он так и не смог определить, кто именно из обитательниц пансионата назначил Рушальскому встречу. С высоты в шесть-семь метров по косвенным признакам угадывалась лишь половая принадлежность второго участника тайного сборища, но никак не черты лица, по которым можно было однозначно опознать незнакомку. Это с равным успехом могла оказаться и Гелена Лучинская, и Бася, и даже Моника Хайнштайн. Правда, Моники Хайнштайн Анджей за ужином так и не увидел, но это ни о чем не говорило. К тому же в пансионат вселилась еще одна молодая дама, значит, и её нельзя было сбрасывать со счетов.
Так или иначе, женщина тоже зашла в Сторожевую башню. Внизу раздались её громкие шаги, а через мгновение до детектива донесся её приглушенный голос.
– По-моему тебе лучше уехать! – сказала женщина, обращаясь к Роману. – Кажется, он о многом догадывается…
«О ком это они?» – подумал Грошек.
Ему моментально припомнилась парочка, которую он двумя днями ранее углядел на виадуке. Тогда он решил, что с Рушальским была Гелена. «Не Стася ли Лучинского она имеет в виду?» – продолжил размышлять Грошек. – «Беспокоится, что муж прознает о её шашнях! Или, может быть… речь вообще идет обо мне?!» Последнее предположение детективу жутко не понравилось. Тогда ведь получалось, что его инкогнито почти раскрыто, и вся операция по разоблачению злоумышленников висит на волоске.
Рушальский ответил, не давая ему опомниться.
– Я не собираюсь никуда уезжать! Его давно надо было поставить перед фактом…
Далее последовала малоподдающаяся осмыслению фраза.
– Это проще всего, – сказала незнакомка, – но у него с Томашем слишком много общих дел. Они через месяц собирались вместе ехать в Финляндию. Он ведь к нему очень привязался… Я не знаю что будет, если всё раскроется!
– Не бойся, – успокоил женщину Роман. – Я сам поговорю с Томашем. Вот только привезу золото из Италии…
«Ага!» – с удовлетворением подумал Грошек. – «Все-таки золото!» Версия о контрабандистах несомненно брала верх над всеми остальными.
Тем временем незнакомка выдала новую порцию информации:
– Причем тут золото? Ты обещаешь, что это будет твоя последняя поездка? Это мое условие!
– На свете есть много способов зарабатывать себе на жизнь, – пространно заметил Рушальский. – Можно поработать с молодыми. Пусть золото возят они…
– Кстати, – неожиданно заметила женщина, – та девушка, которая тебя узнала… Её тело сегодня выловили из озера!
– Я в курсе, – спокойно отреагировал Роман на сообщение. – Следователь мне тоже показывал её фотографию.
– Бедняжка! – пробормотала незнакомка. – Ей бы жить да жить…
Грошек чуть сместился со своего места, намереваясь занять более удобную позицию, чтобы не пропустить ни слова из диалога, но тут произошло непредвиденное. Какой-то мелкий камешек предательски выскользнул у него из-под ног и с шумом, напоминающим лязг буферов железнодорожного состава, заскакал по ступенькам каменной лестницы вниз.
– Там!.. – сдавленно вскрикнула собеседница Рушальского. – Там кто-то есть!
Во мраке сразу заметался луч от фонарика. Пока Анджей приходил в себя, перед ним уже выросла фигура Романа. Мужчина направил на него пучок света и раздраженно проговорил:
– Это вы, Грошек? Какого черта! Вечно вы всё вынюхиваете… Даже поговорить спокойно не даёте!
Детектив между тем в уме уже решал сложную математическую задачу с двумя неизвестными – будет ли Рушальский его бить или просто сбросит с башни на землю? Ведь газовая «беретта» вряд ли могла остановить такого здоровяка. Тем не менее, он все же прикинулся простачком и стал оправдываться:
– Что вы, Роман! У меня и в мыслях не было за вами шпионить! Я забрался сюда, чтобы просто полюбоваться… Канопусом!
Для большей убедительности Грошек ткнул пальцем в чернеющий над ним небосвод, метя в самую яркую звезду. Рушальский быстро задрал голову и всего через пару секунд уличил детектива во лжи:
– Это Сириус! А Канопус, к вашему сведению, из северного полушария не виден…
Сказав это, Роман резко повернулся и сбежал по каменным ступенькам вниз. Догнав незнакомку у самого угла особняка, он скрылся вместе с ней из виду.
«Как нехорошо получилось,» – подумал про себя Грошек, не чувствуя облегчения от того, что всё еще жив. – «Прокололся на ровном месте! Теперь жди неприятностей…»
Выждав несколько минут, он тоже спустился с верхнего яруса Сторожевой башни и вышел на тропинку, ведущую к террасе. Оперативное наблюдение у него, конечно, сорвалось, но на земле все еще оставались следы. Грошек вытащил из кармана ключи и посветил миниатюрным брелком-фонариком себе под ноги. Отпечаток кроссовки сбежавшей незнакомки он легко определил по размеру, после чего запомнил характерный рельеф подошвы – овал сзади и некое подобие запятой спереди.
Он вернулся в пансионат, где на первом этаже здания столкнулся с вышедшим из гостиной Стасем.
– Сейчас здесь никто не проходил? – с наигранной беспечностью спросил он у молодого мужчины.
– Вроде никого не видел, – ответил Лучинский, мило ему улыбаясь. – Вы кого-то ищете?
– Нет-нет, – успокоил его Грошек. – Вообще-то я хотел попросить вашу жену отправить электронное письмо в Варшаву. Она сейчас, наверное, на кухне?
– На кухне её нет, – сказал Стась. – Она должна быть в бильярдной или на втором этаже… Но если срочно, то я сам могу открыть вам кабинет.
– Да мне не к спеху… – махнул рукой детектив.
Поднимаясь по лестнице, он задал еще один вопрос Лучинскому:
– Скажите, Станислав, а почему не видно Хайнштайнов?
– Они с утра отправились к Виштынецкому озеру, – пояснил тот. – Обещали вернуться только завтра к обеду, а то и к ужину…
– В самом деле? – присвистнул Анджей. – Но Виштынецкое озеро, кажется, в Литве?
– Между Литвой и Калининградской областью, – уточнил Лучинский. – В Житкеймах есть погранпереход на российскую сторону. А там еще километров пятнадцать на север, и через российско-литовскую границу можно попасть в Виштитис. Кажется, они собирались именно туда…
Выходило, что Моника Хайнштайн никак не могла десять минут назад находиться в Сторожевой башне. В то же время Гелене, видимо, ничто не мешало составить Рушальскому компанию вне дома – во всяком случае муж ей алиби не обеспечил. Хотя, конечно, под подозрением оставались еще Бася Ольшанская и замужняя дама, прибывшая в пансионат накануне. Их тоже нельзя было сбрасывать со счета.