Он быстро оделся и на цыпочках подошел к номеру Баси Ольшанской.
Из её апартаментов не доносилось ни звука. Грошек облегченно вздохнул и постучал – ему очень не хотелось нарваться на затянувшееся пиршество страсти. Когда молодая женщина открыла дверь, он, стараясь не смотреть в направлении спальни, где бы мог затаиться Рушальский, тихо проговорил:
– Простите, Бася! Мне нужна ваша помощь…
После сбивчивых объяснений дочка профессора окончательно проснулась. На её сборы ушло не больше четверти часа – наверное, в это утро она побила мировой рекорд среди женщин по готовности к выходу из дому. Даже роскошную копну своих каштановых волос Бася по его просьбе оперативно затянула в хвостик, уже спускаясь вниз.
Они вместе вышли на террасу. Грошек перебрался на дощатый навес и подошел к окну спальни, где проживали австрийцы. Просунув руку в открытую форточку, он отворил одну створку и влез в опечатанную комнату. Найти одежду Моники, в которой та совершала конные прогулки, не составило труда – коричневый, спортивного кроя жакет висел в шкафу. Завладев им, детектив вернулся в гостиную, схватил со стола непочатую сигару и через окно выбрался наружу.
– Больше ни слова! – напомнил Грошек, когда спутница на ходу стала натягивать на себя обновку с чужого плеча. – Пусть лошади думают, что мы Хайнштайны…
У ворот сарая они остановились. В рассветной тишине был слышен только слабый стрекот кузнечиков в траве под ногами. Пеперика нигде видно не было.
Анджей с отвращением подпалил сигару и, не затягиваясь, обкурил себя дымом. Только после этого он отодвинул засов, проник внутрь конюшни и подошел к деннику. Белая в яблоках Метель повела головой, встречая его как старого приятеля. Набросив на неё седло и затянув подпругу, детектив, не мешкая, перебрался в соседнее стойло. Оседлав каурую Планету, он снял со стены две уздечки, и уже через пару минут вывел лошадей во двор.
Бася молча перехватила у него повод Метели, спокойно дала ей возможность обнюхать себя, после чего сунула ногу в стремя и легко уселась верхом. Грошек последовал её примеру. Затем он слегка надавил пятками на бока Планеты и причмокнул, понуждая лошадь к движению. По бывшей липовой аллее всадники выехали на проселок и бросили поводья – дальнейший вояж теперь целиком зависел от их четвероногих подружек.
Предоставленные сами себе кобылы быстро поравнялись и медленно затрусили в направлении поселка. Вне всякого сомнения, это была обыденная прогулка для них. Именно на это и рассчитывал Грошек – по его разумению лошади должны были самостоятельно выбрать отложившийся у них в памяти привычный маршрут Хайнштайнов. Теперь надо было только не зевать и примечать все подозрительные объекты на пути их следования.
Бася Ольшанская держалась в седле уверенно, её горделивая осанка и прирожденная грация выдавали в ней особу королевских кровей. Рядом с такой женщиной Грошек быстро ощутил себя не благородным Дон-Кихотом на Россинанте, а простаком Санчо Панса на осле. Впрочем, чувствуя за собой право на лидерство, он решительно отбросил вздорные мысли и всё свое внимание сосредоточил на дороге, тем более что лошади неожиданно свернули с проселка и выбрались на лесную тропинку.
Ехать всадникам бок о бок, соприкасаясь стременами, стало почти невозможно, поэтому рассудительная Планета выбилась вперед со своим седоком. Метель тут же пристроилась к ней сзади. Пробираясь через заросли хвойно-лиственного древостоя, лошади миновали поваленную сухую сосну и через минуту выехали на опушку леса.
Путешественники оказались у склона огромного, поросшего деревьями холма. Планета заметно сбавила ход, совсем медленно добралась до подножия горы и остановилась. Намерений продолжать движение у нее не было. Она просто склонила голову и принялась губами собирать с земли пучки порыжевшей травы.
Грошек осторожно сполз с лошади. Дальше надо было идти пешком.
Поляна перед холмом напоминала просеку с рукотворной насыпью в центральной её части. Взобравшись на насыпь, Анджей сразу же уперся взглядом в шпалу, едва выступающую из-под грунта своей шершавой иссохшей поверхностью. Несомненно, по насыпи когда-то проходила железнодорожная колея. Она вела прямо к основанию холма и скрывалась за густыми зарослями кустарника. Над кустарником виднелась бетонная балка арочного перекрытия, но самого проема в холме видно не было – повсюду была только земля. Казалось, гигантский оползень заполнил вход в железнодорожный тоннель.
– Что это? – спросила Бася, вырастая за спиной детектива.
Грошек уже сориентировался на местности и не замедлил дать исчерпывающий ответ:
– Здесь под горой была железная дорога! Другой её конец выходит у виадука в Станичках. Но там ворота на запоре – ветка давным-давно не функционирует…
– А здесь? – поинтересовалась спутница.
Грошек взобрался по склону пригорка к арочному перекрытию и убедился, что вход в тоннель все же существует.
– Здесь у балки подкопано! – крикнул он. – Наверное, Хайнштайн постарался…
Бася быстро поднялась к нему. Грошек сразу понял, что отослать женщину в пансионат не удастся – в её глазах всё ярче разгорался тот нездоровый блеск, что за века уже свел с ума не одну тысячу первопроходцев и первооткрывателей. Поэтому, вздохнув, он достал из кармана фонарик, присел на корточки и первым просунул голову в лаз.
Глава 11
Свет в конце тоннеля
Проникнув в заброшенный железнодорожный тоннель, Грошек для начала прислушался, поскольку в темной сводчатой галерее, луч света от фонарика оказался слабым помощником его глазам. Требовалось некоторое время, чтобы после солнечного дня привыкнуть к кромешной тьме. Через мгновение на насыпи, с которой он благополучно спустился, раздались шорохи – это из лаза выбралась Бася. Она молча стряхнула со своей куртки налипшие комья глины и присоединилась к детективу.
«Возможно, Моника выбралась наружу через эту дыру, – машинально подумал Грошек. – Ведь её одежда была в грязи…». Конечно, на это обстоятельство надо было обратить внимание еще у виадука, где обнаружили фрау Хайнштайн, но тогда ему не было известно, куда на целые сутки отправилась из пансионата австрийская чета.
Темнота постепенно рассеялась, и Грошек решительно двинулся вперед. Бася пристроилась к нему с боку. Оба хранили молчание – теперь только хруст то ли шлака, то ли мелкой щебеночной крошки раздавался под ногами.
Тоннель очень напоминал обыкновенный перегон между двумя станциями метрополитена. Несмотря на отсутствие полотна железной дороги, казалось, что из мрака вот-вот неожиданно вынырнет локомотив с вагонами и на бешеной скорости протаранит двух экспедиционеров, осмелившихся встать у него на пути. Грошек даже инстинктивно сместился к каменной стене. И все же мысли о подземке вскоре покинули его. На какой-то миг он вдруг ощутил себя шахтером, пробирающимся по штольне в забой. Теперь ему даже мерещился далекий гул буровых установок. Особенно отчетливо доносился лязг вагонеток, хотя на самом деле это всего лишь срывались с потолка обыкновенные капли воды. Если бы сейчас перед ним возникла бригада горнорабочих с чумазыми лицами, он нисколько бы не удивился.
Вернуться к реальности детективу помогла Бася.
– Там что-то есть! – крикнула она и махнула рукой в сторону.
Грошек подошел к противоположной стене, на которую указала женщина, и осветил проем какой-то подземной выработки. К тоннелю примыкала галерея высотой в полтора человеческих роста и в ширину не более двух метров. Вот только вход в неё от основания до потолка оказался забит досками. Впрочем, внизу одна плашка была оторвана – теперь на её месте зияла внушительная щель.
– Это штрек! – пояснил Грошек, посветив вокруг фонарем. – Здесь раньше был рудник. Не исключено, что какой-нибудь коллектор в этом муравейнике соединяется с подземным ходом из особняка пана Жуевского. Наверное, Мартин и Моника пытались попасть в него. Надо тут все хорошенько обследовать…
Он умолк и просунул ногу в щель. Затем, нагнувшись, протиснулся между досками. Бася, не отставая от него, тоже перебралась в галерею.