– Похоже на лабораторию алхимика… – усмехнулся Анджей.
– Да, – подтвердил профессор, – не исключено, что лет четыреста назад здесь занимались неблаговидными делами с точки зрения средневековой схоластики. В ларце оказался любопытный документ, свидетельствующий, что в свое время замок Тирберг отошел некой темной личности по имени Альбертус. Этот последователь иезуитов при дворе Стефана Батория пользовался дурной славой. Возможно, он даже ставил здесь свои алхимические опыты, хотя точных сведений, увы, не сохранилось.
Небольшая историческая справка ничего Грошеку не объяснила. Чернокнижие – это одно, привидение, разгуливающее по подвалу в век космических скоростей и мобильных телефонов – совсем другое. Для частного детектива было куда важнее опереться на уже имеющиеся факты, чтобы с их помощью выстроить приемлемую версию.
Он подошел к проему в стене и выглянул в коридор.
– Отсюда вы наблюдали за приведением?
– Совершенно верно, – сказал пан Ольшанский. – Секунд пять женская фигура стояла около лестницы метрах в десяти – двенадцати от меня, потом медленно двинулась в дальнее крыло подвала и растворилась в темноте.
Грошек молча вылез из комнаты и быстро зашагал по галерее к выходу. Он дошел до каменных ступенек лестницы, остановился и громко крикнул:
– Как только вы меня потеряете из виду, профессор, дайте знать!
Анджей сделал шаг, отдаляясь от пана Ольшанского, потом еще один, потом еще пару. Наконец, услышал его резкий возглас:
– Всё! Больше не вижу!
Грошек достал из кармана ключи и брелком-фонариком посветил вокруг себя. До тупика галереи было еще добрых семь-восемь метров. Оглядевшись, он обнаружил в одном углу старую стиральную машину, в другом – картонную коробку из-под неё, забитую на треть грязным тряпьем.
Подошедший к детективу пан Ольшанский не замедлил поделиться своим мнением:
– Спрятаться тут нигде невозможно. Пока я стоял у лестницы, пан Пеперик обшарил даже ящик с тряпками!
– А в потайную комнату вы после этого заходили? – поинтересовался Анджей. – Возможно, злоумышленник, прикинувшийся привидением, за то время, пока вы были наверху, перебежал из одного конца подвала в другой и спрятался где-нибудь. Например, под столом…
– Нет, – твердо заверил детектива профессор. – Там мы тоже смотрели. И никого не нашли.
Анджей кулаком стукнул по древней каменной кладке. Гулкий отзвук прокатился по галерее.
– Значит… – вздохнул Грошек, что-то бормоча себе под нос.
– Что? – напрягся собеседник.
– Значит, за рабочую версию придется пока принять предположение, что вы, дорогой профессор, стали жертвой какой-то хитроумной мистификации. Ну, не повстречали же вы на самом деле привидение!
– Кто знает, кто знает… – задумчиво произнес седовласый мужчина. – Я бы на вашем месте не стал делать столь категоричные выводы…
Сославшись на занятость, пан Ольшанский остался в потайной комнате колдовать над своими протухшими раритетами, а Грошек, завершив осмотр подвала, поднялся наверх.
На террасе он застал пана Рушальского. В одной руке у последнего был увесистый томик, а в другой – жестянка безалкогольного пива. Крепыш изредка потягивал напиток, не отрывая глаз от книги.
– Простите, не подскажите, как мне найти Пеперика? – обратился к нему детектив.
Мужчина на миг оторвался от чтения и с любопытством посмотрел на Анджея.
– Решили проехаться верхом? – иронично поинтересовался он бархатистым баритоном. – Придется вам подождать до завтра, так как лошадей с обеда арендовала чета Хайнштайнов…
Грошека всегда раздражала манера некоторых людей делать скоропалительные выводы, а не отвечать по существу – ведь в таких случаях практически невозможно скрыть от собеседника истинные мотивы своего вопроса. Он еле удержался, чтобы не сказать, что лошади ему безразличны, и ищет он Пеперика исключительно для конфиденциальной беседы. Но вряд ли в свои планы стоило посвящать совершенно незнакомого человека.
– Ничего, если нет лошадей, в крайнем случае оседлаю самого пана Пеперика… – ляпнул он первое, что пришло ему в голову.
– О! – усмехнулся крепыш. – Может, в седле и для меня местечко найдется? Главное, как я понимаю, уговорить самого Пеперика…
– Боливар не вынесет двоих! – не без сарказма заметил Анджей.
– Разве Пеперика зовут Боливаром? – искренне удивился Рушальский. – А всем он почему-то представляется Болеславом…
Пришел черед изумиться Грошеку – ну, как можно, не зная О'Генри, браться за такой толстенный фолиант!
– Простите, что вы читаете? – как можно тактичнее поинтересовался он.
– Достоевского, – охотно поведал пан Рушальский. – «Преступление и наказание». Не читали?.. В общем-то книга так себе!
– В самом деле?.. – промямлил Анджей. Ему просто не было что сказать.
Зато крепыш, глотнув пива, весьма деловито пустился в объяснения.
– Бедный студент угробил старушку со служанкой. Спрашивается, почему? Деньги ему, видите ли, понадобились! Ну, это понятно – деньги всем нужны. Шел бы уж тогда работать что ли, так нет – сразу за топор! Еще философию под свое преступление подвел, мол, многие люди – букашки, с ними можно без церемоний. А вот был бы этот студент обеспеченным человеком, до этого бы не додумался. Закончил бы свой университет, поступил на службу, женился… Этот Достоевский только одно верно подметил – все преступления от нищеты!
– От нищеты духа, от зависти, – поправил незатейливого морализатора Грошек.
– А хоть бы и так, – согласился мужчина. – Только зависть-то откуда? Да просто у одного денег больше, а у другого – меньше. Вот и весь сказ! Разве не так?
Ввязываться в дискуссию Анджей не стал. Хотя многое бы мог рассказать и о бездушии современного общества и о попирании человечеством библейских заповедей. Мог бы поведать об одном недавнем уголовном деле – пожилая женщина на пару с сыном убили добропорядочную семью, не намного богаче их (что поразило Грошека, после жестокой расправы над невинными людьми женщина упрекала себя только в том, что тщательно не продумала преступление). Мог бы еще сообщить о банде подростков, по дурости и по малости лет, забивших насмерть пенсионера, сделавшего им замечание. Мог бы упомянуть и о преступлениях на почве наркотиков и о пьяных дебошах с поножовщиной. Однако он не стал этого делать. Показывать свою осведомленность в подобных вещах значило косвенно раскрыть инкогнито. А ведь он даже не знал, что за фрукт сидит перед ним.
– Пожалуй, я пойду и поищу пана Пеперика, – примирительно сказал Анджей.
Обладатель внушительных мускулов равнодушно отвел глаза и снова углубился в чтение, бросив на прощание:
– Зачем его искать? Наверное, он у себя в конюшне. А конюшня за домом…
Часть сарая, действительно, выглядывала из-за угла особняка.
Грошек поблагодарил Рушальского и, более не задерживаясь на террасе, направился к невысокому строению, расположенному недалеко от сторожевой башни.
Створка ворот жалобно пискнула, пропуская Анджея внутрь.
У ближайшего пустого денника стоял грузный мужчина лет шестидесяти в старом потрепанном комбинезоне. Точнее, он медленно двигался по проходу, подчищая земляной пол огромной лопатообразной метлой. По тому, как тщательно были выметены самые труднодоступные закутки конюшни, Грошек сразу понял, что перед ним человек старой закваски, работающий не по чьей-то указке, а потому, что эта работа давно вошла у него в привычку. Такой тип мужчин-трудоголиков всегда вызывал у Анджея симпатию, даже если их внешность не соответствовала строгим канонам мужской красоты. А пану Пеперику действительно похвастаться было нечем. Круглое рябоватое лицо, морщинистый лоб, глубокие залысины, переходящие в плешь, никак не выделяли его среди сотен тысяч других пожилых мужчин, которые давно простились со своей молодостью и смирились с неизбежной старостью.
Может быть, именно поэтому Анджей не стал скрывать, с какой миссией он прибыл в Станички.
– Добрый день, пан Болеслав! – поздоровался он. – Я поселился в номере профессора Ольшанского. Последние дни в вашем пансионате замечены странные вещи – привидение, загадочные рисунки на стенах. Меня попросили разобраться во всем этом… Я частный детектив Анджей Грошек из столицы.