Отсталые технологии магии добра ввергли Свет в тотальный дефицит. Новое энергопроизводство на мыльных операх себя не оправдало: души праведников скорее волосы на соседе рвать готовы за какую-то там Лючию с Франсиско (какой конфуз-то выходит – отсутствует волосяной покров-то у бестелесных созданий!), чем тихо млеть от наслаждения и вырабатывать положительные эманации. Футбольный проект и то в свое время больше энергии принес, хоть КПД у него и считался низким из-за чокнутых болельщиков.
А магическая энергия в Раю общественное достояние. Каждый может черпнуть quntum satis[48], а вернуть, столько, сколько сможет. Только ведь не бездонна чаша сия, запасы веры исчерпаемы, и одним легковерием не пополняемы. Потому и экономика в упадке. Промышленность, особливо легкая вовсе неразвита, кустарными производствами да народными промыслами ограничена. Пропаганда скоромности и бережливости сейчас как никогда актуальна.
Белые государственные флаги все чаще окропляются желтой слюной религиозных фанатиков. У кого просить сил не применять силу, если он сам, Амбросий, Господь, себе и миру, прости, Всеединый за усомнения. Как править мудро, чтобы не прослыть мудаком?
Мало ему государственных проблем, так еще этот щенок со своими проблемами разобраться не может. Лететь и исправлять работу самому вместо этого олуха Царя Небесного ему никак нельзя. Скандалом политическим может окончиться – главы миров не путешествуют инкогнито, слишком уж известные фигуры.
Просить очередной раз отца-настоятеля зачет поставить неучу? А дальше как? Путевку в самостоятельную жизнь ангел Паскуаль получает. Здесь без должных усилий никак нельзя, пропадет ведь! Внутренний голос патриарха при этих мыслях откровенно хихикнул: «Кто пропадати? Сиречь, паскудник энтот? Да он из любой бузы чистым выйдет, аки праведник!» Нет, нужно блуждающую душу Паскуаля вдохновить примером истиной веры. Тем, кто ему близок и понятен, его сверстником…
Паки унше[49] сверстницей! – воскликнул Патриарх, и чело его разгладилось улыбкой облегчения от найденного решения.
Согласно тысячелетней традиции Патриарх Верхнего мира одновременно был Верховным главнокомандующим Светлых миротворцев[50], Главным ботаником, медикусом, Первым магиэнергетиком, а также Почетным Ученейшим мужем и главным куратором Духовной академии, главного образовательного учреждения Пентхауза. Несколько раз за учебный год (который по земным меркам длился до 10 лет) Почетный Ученейший муж Амброзий посещал с инспекций сие учебное заведение. Во время одной из таких проверок Духовной академии на встрече со студиозусами он приметил ангелессу, которая порхала промеж двух факультетов, что отнюдь не характеризовало ее как легкомысленную особу. Напротив, девица была сурьезна, пылка к наукам и развита не по летам. Патриарх с удовольствием не раз вел с ней беседы и даже рекомендовал протекцией. Еще до окончания учебы она была принята к службе в департамент социального благочестия.
Ангелесса Кристина была из христианской религиозной общины, православных, католиков или же протестантов, Его Святейшество запамятовал. Главное, почва для идеологических конфликтов с Паскуалем отсутствовала. Нужно найти эту девчушку-ангелессу, Кристину. Она не откажет Главе Верхнего мира в помощи в столь деликатном вопросе.
Амброзий подошел к коммутатору и через референта Правдопопулюса отдал распоряжение найти Кристину. Затем расположился на деревянном троне (до чего же неудобная конструкция!) и, поглядывая на «Тайную вечерю», стал ждать поступления информации.
Задумавшись, он, почему-то, стал вспоминать о том, как телефонизировали Рай, как изучали телепатию, которая легла в основу коммуникаций, используемых и поныне. Может это и несколько архаично, но так тяжело менять вековые устои закрепившегося быта.
Да и к чему? Эта вот «Тайная вечеря» висит здесь уж сколько веков. А потребовала за это время лишь несколько изменений в героях. Кстати сама идея группового портрета сподвижников чрезвычайно понравилась одному земному мастеру, Леонардо. Его еще при жизни приглашали в Пентхауз советоваться на предмет технического обустройства Седьмого Неба. Для маскировки в сомнабулическом сне, разумеется. Так патриарший коммутатор послужил прообразом для одноименного полотна этого живописца.
Кстати о связи! Нужно предупредить Паскуаля о приезде Кристины. Патриарх не допустил даже тени сомнения по поводу согласия Кристины – на таком посту, который он занимает нужно знать слабые места и уметь вдохновлять слабые души. Амброзий снова подошел к коммутатору и нажал на осколки разбитого кувшина в правом углу панно.
Абонент не отвечает, хотя находится в зоне действия сети, ответил Зуммер, бестелесная душа мобильника, и отключился.
Патриарх снова вызвал Зуммера.
Абонент не отвечает, хотя…
Где потрохи его носит?
Я бестелесен, Ваше Святейшество, а значит, безглазен…
Ан не бесчувственен, поне[51] и сумнения меня гложут на предмет безмозглости! Идеже[52] нечестивец, я тебя испрашиваю?
Он – «кто» или он «что»? Он «кто» ангел Паскуаль, где-то, в теплой, мокрой и очень расслабляющей обстановке, полной неги и блаженства. Он «что» мобильник в виде образка в пыльном углу бунгало в очень неудобном для меня положении, и Зуммер всхлипнул.
Вот ведь! Во всем Верхнем мире сотовая связь только у семи топ-архангелов, а этот безусый поганец совершенно не ценит и столь безответственно относится к такому дорогому подарку.
Оставь дзвонок мой в памяти, устало, с чувством стыда за ближнего, ответил патриарх. И напоминальную заметь набей – пущай свяжется со мной немедля.
У патриарха при общении с Паскуалем порой опускались руки. Метод кнута и пряника совершенно был неприменим в данном случае. С младенчества этот ангелок был готов сожрать безразмерное количество пряников, а кнуты, признанные социумом Рая даже жестокими, такие как общественное порицание, социальная изоляция, лишение права на благотворение, ни разу не возымели воспитательного эффекта.
Отзвонился референт с докладом о позывных Кристины. Она, как и Паскуаль, работала над дипломом в Среднем мире. Амбросий сделал зарубку на завтра, обязательно переговорить с Кристиной.
Лиловый вечер накрыла ясная ночь. Светило отправилось испускать жаркие лучи на другую сторону Среднего мира. Здесь остались лишь его прохладные серебристые щупальца. Небосвод заиграл бриллиантами звезд. А патриарх все сидел на корытообразном деревянном троне, задумавшись о судьбах мира в целом и его одушевленных песчинок в частности.
Он очнулся только тогда, когда сруб кабинета стал преображаться в каменную кладку индийского храма, а седалище стал холодить оникс царственной скамьи Будды. На столовище легло сари, расшитое топазами и рубинами, по приемной заструился запах благовоний. Это закончилась декада православия и Седьмой поверх готовился к буддистскому периоду.
Его Святейшество оживился и направился переоблачаться. Несмотря на собственные духовные корни славянского язычества, он любил демонстрировать религиозную толерантность.
Форсаж
Двери номера 13/66 распахнул перед Демьяном местный домовой. Услужливый молодой проныра по имени Лесик.
Как добрались, Демьян свет Малахаевич?
Лесик был ненамного постарше Демьяна, но поскольку положение обязывало, как и все его соплеменники, умасливал свою речь подобострастными архаизмами. Обучение домовых традиционно проходило заочно, так сказать, без отрыва от производственной практики. Место клан готовил будущему члену, как правило, с самого момента воплощения. Как следствие отсутствие университетского лоска даже у самых высокообразованных домовых, достигших ранга дворецких.