Вот поэтому они, домовые, все из Ада. Пакостить уж больно любят. Намастрячились факирно-иллюзионному делу не хуже знахарского ремесла. Еще и со шкодливым эффектом. А у людей одни расстройства от этого. Негатив то бишь!
Ах, как обидно, что какая-то капля дегтя портит целую бочку добра. Добра, сделанного не за страх, а за совесть. С теплотой, пусть и ернической, и душевной тревогой, что никому в итоге твоя забота не нужна.
Захарыч, знаменитый на всю первопрестольную смотритель «Гостинки» отдавал последние поклоны собратьям по цеху. Следующим утром была назначена казнь его дома. Он попрощался со зданием, которое хранил почти три века, пожелал упокоения каждому гвоздику и кирпичику. И ушел, гордо, не оглядываясь, проститься с друзьями перед неизвестной дорогой за грань.
Соберись в эту ночь террористы здания на воздух поднимать, им бы и искорки от тротила хватило. Большинство домовых в эту ночь насиженные места покинули, сопровождая Захарыча в его прощальном кутеже. Сам герой не захотел в свой последний день горькую в кабаке пить, грустью наливаться. Решил с визитом по знакомым пролететь, улыбкой одарить на прощание.
Последним в этом списке был и Лесик со своей вотчиной в «Сталинградской». Захарыч был завязан семейным родством с ним, седьмая вода на киселе, конечно, хотя уму-разуму в свое время учил на практике. Да и не хотелось кряхт и хруст стариковский слушать под конец, бажалось у молодости в гостях задержаться.
Получивший сообщение Лесик споро сообразил застолье в Центральной зале. Ни душ собственных из жалования не пожалел, ни припрятанных бумажек валютных. И лосось, и икорка, и поросенок в яблоках – все чин-чинарем. Захарыч прослезился, остальные домовые одобрили, на заметку прыткого да молодого взяли.
Пир шел своим чередом, когда в зале материализовался Демьян.
Демон! – обмер кто-то из молодняка.
Несмотря на установки типа «Полное расслабление… Отдых... Спать!!!», Демьяну не удавалось никак прийти в норму. Он вертелся, укладывался вдоль и поперек, считал овечек. Попробовал посмотреть местный ящик ему, спецу-любовнику стало мерзко от примитивного юмора ниже пояса, транслируемого земным телевидерием. Тогда он решил поискать домового. И нашел.
Он здеся на постое-с, шепнул Лесик соседу, морщинистому, дюже волосатому дедку в лаптях и косоворотке. Из-под дедовских густых бровей вылетела мысль-молния, впрыгнула на ухо к Захарычу, и стала что-то нашептывать.
Выслушав посланку, виновник сам прервал затянувшееся молчание:
Не обессудь, демон, что гуляют-с домовые на твоей территории. Захарычем меня кличут. Это я их всех собрал-с.
Я в курсе проблемы. Разрешаю, – и повернулся было, чтобы уйти, но Захарыч обратился к нему снова.
Не погнушай, демон, присядь с нами-с. – И уже тише добавил: Вижу неспокойно тебе, авось полегчает-с в общении? Простой демонос тоже гулять умеет-с.
Хотя такое совершенно не входило в планы Демьяна, он неожиданно для себя крутанулся на каблуках, и приземлился на молниеносно образовавшемся подле Захарыча свободном стуле. В руки ему уже плыл кубок с медовухой.
Будем-с! – прогремело за столом и все дружно выпили.
Через час, когда Демьян иссяк своими жалобами на женский пол, перемежающиеся претензиями к обслуге, и ему заметно с каждым возлиянием становилось все пофигийственнее и пофигийственнее, этот замечательный внимающий старичок, папа, вы меня увольте, повернулся к Демьяну и, заглянув ему в глаза, горько произнес:
Я так хочу жить. Жить-с… Но не приживать!
А потом зычным голосом предложил, обращаясь ко всем:
А не расписать ли-с нам пульку-с?
Под одобрительные крики домовых из стен стали выступать карточные столы, стулья с седоками спешили обступить их и занять удобные позиции. Из карманов стали появляться колоды карт, сопровождаемые высказываниями сомнения и уверения типа «Где ж она крапленая? Ну как вы могли подумать! Новёхонькая, тока с фабрики».
Первые лучи солнца коснулись оконных стекол, но увлеченные картежники их даже не заметили. Они остановились только тогда, когда раздались отдаленные звуки ударов. Металл и кирпичная кладка, металл и деревянные перекрытия, металл и алебастровая лепнина. Мама, а что тяжелее, пуд железа или пуд ваты? А если еще этих пудов много?
Тяжкий стон смерти. Душа многовекового творения прощается с миром. Уступает место новым произведениям – дерзким, концептуальным. И скорее бездушным, пустым и глупым, как знаменитое новое платье короля.
Захарыч встал, неторопливо поклонился, лик его украсила безмятежная лыбь и домовой стал медленно таять. Недавние напарники сидели не шелохнувшись, пока на месте Захарыча не заплясала пыль, высвеченная всепроникающими лучами восходящего светила.
Отмучался!
А как ушел-с! Величественно!
Герой-с!
Домовые поначалу старались не смотреть друг другу в глаза, а потом, уже не стесняясь, принялись утирать слезы.
А может ему досочку мемориальную сообразить-с? – всхлипывая, предложил хозяин Моссовета.
А куда ты ее присобачишь? Да и на кой ляд она ему теперича-с? – шумно сморкаясь, ответствовал хранитель первой Третьяковки. – У него ж ни сéмьи-с, ни двора-с, при этих словах у него снова градом потекли слезы.
Дела черни обычно мало заботили Демьяна. Прислуга, челядь в представлении высшего демона плескалась в сточной канаве приличного общества и была способна разве что на примитивнейшие мысли и поступки. Однако трагический исход домового пронял даже такого прожженного циничного аристократа, далекого от чаяний демоноса, как Демьян. Но разводить сырость было не в традициях клана Гедонисов, и он тактично кашлянул, намереваясь вернуть оставшихся домовых к действительности.
Звук переборщил усилиями и намерениями. Домовые расценили его как напоминание о социальной иерархии, быстро принялись собирать монатки и по-одному, с поклонами и извинениями проваливаться сквозь стены.
ЧП
Кристина вошла в квартиру и в изнемождении опустилась на столик в прихожей. Как она устала сегодня. Даже радость окончания диплома не чувствуется. И все эти обороты с маскировкой. Может она себе что-то лишнее напридумала? Хотя у андеграунских выпускников тоже дипломные заботы. Вдруг они специально за ангелами охотятся, бесовские отродья! Нет уж. Лучше перебдить, чем недобдить. А то потом попадешь в плен, и несколько столетий от клейма врага народа не отмоешься. В биографии истинных детей Света таким пятнам не место!
Она скинула сапожки, верхнюю одежду и ласково подтолкнув электроны в розетке, включила чайник. Душистая мелисса с медом, вот что ей сейчас нужно! Заварив травку (мелисса плюс чуточку донника – лучше девясила дух подымает), она оставила питье настаиваться, а сама помчалась в ванную.
Выскользнула из одежды и включила животворящую влагу душа.
Следы-печати дня, чужие мысли, недобрые взгляды, зацепившиеся за Кристину, уплывали в сливное отверстие, уносимые мощным потоком воды. Чистота физическая приходила в равновесие с духовной. Чистейшее «си» вырвалось у Кристины, соединив свое звучание с диссонирующим «до» труб канализационного органа.
Как все-таки замечательно, что она одна. Пусть квартирка крохотная холупка в малосемейке, где люди, дети, тараканы, крысы, собаки каким-то чудом уживаются вместе, но здесь есть стены, закрывающие от любопытных глаз. Ангелы куда больше страдают от неосторожного применения бытовой магии, чем силовых зачисток андеграундских боевиков.
Почистив перышки, Кристина приступила к гармонизации «сада мыслей».
Диплом закончен. Несмотря на трудную тему, доказательная база собралась достаточная. Посидеть пару деньков над защитительной речью, и она во всеоружии. Это прекрасно, но…
Что за внутренние метания? Она уже не девочка, давно определилась с выбором пути. Почему же сейчас ее гложут сомнения? Вскрывая общественные нарывы Среднего мира, Кристина не раз встречалась с дуализмом сознания местных жителей. С воодушевлением боролась и очищала души, доказывала истину... Но разве дома, в Верхнем мире она, категоричная праведница, не сталкивалась с двойными стандартами?