Pardonner!.. Excuse me!.. – рассыпал он по пути, одаривая при этом всех и каждого неотразимой улыбкой туповатого иностранца.
Десятилетия совка, несмотря на обилие патриотической агитации, привил этому несчастному народу безграничное уважение к иностранцам, основанное на бесконечной зависти и граничащее с преклонением. В плотно укомплектованной очереди склеившихся туристов Демьяну мгновенно освобождали проход, после чего прореха намертво цементировалась живым материалом снова.
Для того чтобы преодолеть стометровой толщины человеческий заслон и достичь, наконец, стойки регистрации Демьяну потребовалось менее 3-х минут, что по меркам аэропорта было поистине олимпийским рекордом. А еще через пятнадцать минут его в отсек бизнес-класса уже провожала очаровательная стюардесса.
Через час все желающие были рассажены по своим посадочным местам, и лайнер наполнился гулом разогревающихся моторов. Загорелась надпись с просьбой пристегнуть ремни. Экипаж начал занимать свои стационарные взлетно-посадочные места.
Внимание Демьяна привлек второй стюард, обслуживающий бизнес-класс. Он так нервничал, что никак не мог отсоединить крепления дополнительного места. Наконец это ему удалось, и он присел на откинутое сиденье. Но присел неуверенно, на самый краешек, за что и поплатился – сиденье снова сложилось, а стюард в корявой позе распластался на полу. Он вскочил, натянуто улыбнулся своим элитным пассажирам, молча наблюдающим незапланированное шоу, и снова стал отдирать сиденье от стены. Со второй попытки сесть стюарду все-таки удалось. Секунд десять он наслаждался победой над воздушным стулом. Затем пристегнул поясной ремень безопасности. Глянул в окошко-иллюминатор. Вытащил и пристегнул дополнительные боковые ремни. Снова тоскливо, словно прощаясь с матушкой твердью, посмотрел в окошко. В это время лайнер заскользил по взлетной полосе. Стюард плотно зажмурил глаза и попытался вжаться в обшивку самолета. В таком положении он просидел до тех пор, пока самолет не выровнял свое положение после взлета.
Погасли предупредительные надписи. Первые пассажиры устремились отдать дань взлету в сантехнических коммуникациях. Все еще бледноватый от переживаний встал и стюард. Губы его зашевелились в беззвучной тираде – то ли молитве, то ли проклятии. И, вздохнув уже более уверенно, он отправился исполнять свои служебные обязанности.
Для интереса Демьян повнимательнее присмотрелся к ауре стюарда. Интуиция у паренька оказалась не промах: на днях его действительно ждала катастрофа. Только не в воздухе, а на твердой дороге нечего за руль под парами садиться. Впрочем, финал еще не определен, может, и не пришел еще его срок.
Вскоре стюард со стюардессой выкатили тележку с напитками. Пассажирами бизнес-класса в этом рейсе были только мужчины, поэтому гендерного предпочтения в обслуживании клиентов не было, стюардесса обслуживала правый ряд, а сидящим слева, в том числе и Демьяну наливал стюард.
Демьян просто не мог упустить шанс «пошутить» с парнишкой.
Правильно боишься! – шепнул он стюарду, когда тот наклонился, чтобы передать бокал соседу Демьяна, и проницательно, как бы подтверждая свои слова, посмотрел ему в глаза.
Парень вздрогнул и опрокинул бурлящее шампанское на колени пассажира.
Да я тебя!.. Уво-о-олю! – взревел свинообразный сосед, настолько полный, что одним своим пузом умудрился закрыть весь обзор окна.
Стюард почувствовал, как спина покрывается липким потом страха, накрахмаленная фирменная рубашка врезается воротничком в шею, а галстук завязывается удавкой. Подскочила стюардесса, защебетала извинениями и стала забрасывать пострадавшего пассажира одноразовыми полотенцами. Стюард тоже потихоньку пришел в себя – страх потерять работу на время вытеснил опасения на счет собственной кончины. Вдвоем они успокоили разбушевавшегося пассажира, одарили его двумя бутылками кислого шипучего пойла (за счет авиакомпании, разумеется), быстренько обслужили оставшихся, и ретировались, вероятно, за обедом.
Жирный боров, словно лимонад вылакал шампанское из бутылки, даже не утруждаясь перелить его в бокал. Икая от удовольствия и количества принятого на грудь, он попытался завязать разговор с Демьяном на тему, что ему несчастному пришлось пережить.
Такая перспектива времяпровождения показалась Демьяну не самой привлекательной.
Тебе бы тоже не мешало написать завещание! – бросил Демьян и отвернулся, твердо намереваясь проспать весь путь до обетованной земли американцев.
Толстяк побагровел в приступе гнева и гипертонического криза. Брызгая слюной, он что-то пытался сказать Демьяну, но единственное, что ему удавалось это сиплые звуки возмущения. Дрожащими руками мужчина вытащил из кармана пиджака флакон, и, не запивая, проглотил спасительный кружок фиолетовой таблетки.
Поздно. Но лекарство уже бесполезно. Резкий скачок артериального давления усилил кровоток и увлек за собой маленькую атеросклеротическую бляшку, родными сестрами и братьями которой щедро были украшены стенки сосудистого русла толстяка. Крошечная смерть устремилась по сосудам к сердцу. Путь ее не близок, но перегрузки полета ускорят ее движение.
* * *
Двадцать четыре часа, отпущенные Кристине на подчищение хвостов, истекли быстро. Но она справилась, практически не прибегая к магии. Собрала самое необходимое, прихватила несколько приятных вещиц на память и даже умудрилась уместить все в компактный чемоданчик на колесиках. К нему же прикрепила зачехленные лыжи с палками и летуны. Оставшиеся вещи и продукты разнесла по нескольким нуждающимся соседям. Даже местному домовушке оставила гостинец. Дала через «Настенный православный календарь» несколько советов ангелам хранителям своим семи дипломным греховодникам. Проверила течение судеб у дипломников как-никак тоже ее подопечные, хоть и не понравится это их хранителям. Оставила добрую записку своей хозяйке, скандальной, но отходчивой бабе Нюре, подкрепив ее суммой в оплату квартиры до конца месяца. Наконец, почистила ауру квартирки, насытив ее добром и радушием. Кристина провела здесь почти год, здешние стены были и охраной ангела и верным другом. Келья заслужила такой подарок.
Кристина подошла к окну. Напрягла очи перспективой, оглядывая единым взором и Кремль, и Воробьевы горы и самые отдаленные районы мегаполиса. Этот прием легко осваивали ангелы, обозревающие бескрайние ледяные просторы Пентхауза. До свидания, славный город белокаменный. Много в тебе чудес, много счастья, но и горя предостаточно. Храни свою гармонию, не дай зыбкому равновесию затопить несчастьем и плоды трудов, и детей твоих. Пусть никогда не покинут тебя Светлые миротворцы, еженощно тебя обходом облетающие. И ангелесса мысленно благословила город, приютивший ее на целый год.
Стрелки ходиков приближались к обозначенному Патриархом часу. Кристина оделась, подхватила чемодан и вышла из квартиры. Ей повезло лавочка возле подъезда пустовала, бабульки, обычные наседки мебельного уличного зодчества, проливали перед телеком горючие слезы над очередной тысячесерийной мелодрамой. Так что прощаться и объясняться ни с кем не пришлось.
Вот и хорошо, сказала Кристина. – Непрошенный интерес в спину не дышит.
Но она была не права. Один любопытный взгляд ее все-таки провожал. Через духовое окно чердака вслед Кристине смотрел домовой. Это был ворчливый старичок Сморчок, переселившийся в малосемейку из деревянного купеческого дома, некогда стоявшего с остальными избами в деревне на месте современного рабочего района.
Праведная-с какая-с! Даже кляузу написать невозможно-с!
Он почесал острием пера волосатое ухо, и с негодованием смахнул с узкого подоконника приготовленный было листок пергамента. Пододвинул к себе пиалу ароматного травяного чая, откусил кривыми желтыми зубьями пряник, оставленный для него Кристиной, и сербая, стал приблебывать настой.
Служба внутреннего правосудия[68] не гнушалась помощи иномирцев. Доносы и просто устные жалобы граждан Андеграунда на жителей Пентхауза, оказывающихся в Среднем мире без тотального контроля, приветствовались, а порой и вознаграждались. Сморчок случалось зарабатывал подобными делишками. А как иначе? Домочадцы бедны аки крысы церковные, одни боли головные с ними. Для чая и то полынь с пустыря соседнего таскать приходится. Но сегодня старичок-домовичок разрешил для себя душевную проблему: уйти ангелу-надзирателю сегодня ни с чем. Все ж таки пряник хороший оказался.