— Вот почему я карты еле отобрала, — фыркнула Цо. — По ним-то даже мне видно, что родня. Без таких подробностей, конечно.
— Типа семейное дело?
— Ну конечно. А ты что узнал?
— Таких откровенных лакун в школьной истории две — период вокруг аварии и смена формы собственности на доход от врат.
— О-о-о, — сказала Цо и повернулась к Михаилу всем корпусом. — Ну-ка, ну-ка?
— Я вижу только начало и конец. Сразу после войны, ну то есть лет двести десять назад, упоминается, что, э-э-э, в рамках культурного развития было решено заказать скульптурные портреты героев станции и приглашали специалиста из другой зоны, цитирую дословно «из сумм коллективного дохода станции». Сейчас ни о каком коллективном доходе станции речи нет, за каждые врата отвечает какая-то конкретная семья, и вот, «Вачовски выделили десять процентов годового дохода врат Джюда-2 на перестройку сада». То есть двести лет назад доход получала станция, а сейчас — четыре конкретные семьи, и я ничего не нашел о том, как это произошло.
— Судья-то наш покойный как раз Вачовски, — сказала Цо.
— А нынешний — Эршад.
Цо пожевала губу.
— Это значит, что мы влезли в большие деньги. И еще это значит, что в том кораблике или там, откуда он прилетел, спрятано что-то, что либо угрожает большим деньгам, либо само по себе еще более большие деньги.
— Почему?
— А иначе зачем бы судья поперся туда самолично? Не-ет, он никому не доверил, взял племянника… Не из основных родственников, заметь, которых десятка полтора, а из местных… и что-то пошло наперекосяк. Вот что, завтра постараюсь пробиться вместе с тобой в сам кораблик, все осмотрим и запишем заново. Перед заседанием. Эх, может не выйти. Но на заседании ты мне нужен, мне там будет не до осмотра достопримечательностей, тут такие эти… зубастые.
Ну вот. А Михаил только-только договорился с сударыней Стуц, что ее старшая сестра уделит ему время и расскажет об ангелах.
— Хорошо, — сказал он, — сейчас только выйду к сударыне Стуц на минутку, завтрашнюю встречу отменю… А кстати, можно гондолу в аномалии поискать зондами? Если они тут много лет искали восьмые врата, тут же должна по системе чертова уйма зондов болтаться?
Цо посмотрела на него как на глубоко умственного отсталого и вздохнула.
— Гуманитарий, — ядовито сказала она.
— Ну гуманитарий, — покорно согласился Михаил, — но почему нельзя-то?
— Зонд — тупая штука, — очень терпеливо сказала Цо, — все, что он делает, — снимает гравитационное поле и сличает его с визуальным. Если видит, что по гравиграфии должен быть объект, а на фотографии его нет, подает радиосигнал и слегка меняет траекторию в сторону удивившей его точки. Если он врата нашел, то будет летать вокруг них и свистеть. Если он видит любой объект, который присутствует и на гравиграмме, и на фото, — он не почешется, будь там хоть смарагдовый корабль, полный эльфов.
— А, — огорченно ответил Михаил и пошел переносить встречу с сестрой сударыни Стуц.
— До совещания с шишками еще полтора часа, — сказала Цо утром, — какие есть предложения?
— Вы обещали показать внутренности корабля.
Они поставили термос с кофе между креслами, Цо вывела видео на проектор.
— Личные вещи там нашли только в шкафу — сумку с ношеной одеждой, проверили, одежда зарезанного, — сказала Цо.
— И что, кроме одежды в сумке ничего?
— Значки какие-то веселенькие, на липучках… Ни одного устройства, вообще.
— Мне бы самому посмотреть, — жалобно сказал Михаил.
— Ты что, меня еле пустили. Но чую, что надо, буду пробивать.
— Стоп.
— А, фотография над пультом? Ребенок же, их все вешают.
— Это Геля с крокодилом, — сказал Михаил.
— Ага!
Она увеличила остановленный кадр так, что лицо маленькой девочки заняло весь экран. Коротенькие хвостики, морда надувного крокодила прижата к личику.
— До аварии Геля была ребенок как ребенок, ею стены не оклеивали, — сказал Михаил. — То есть либо первое убийство произошло после аварии, либо…
— …либо фотографию приволокли пилот с судьей? — предположила Цо.
— Как оберег? Ну… могли, в принципе. Судья вряд ли, мне кажется, что Гелю как-то сильно неофициально почитают — а пилот… Будете у его родни, узнайте, как он насчет этого был.
На экране руки Цо вытащили и разложили на полу одежду.
— Остановите. Назад. Давайте еще разок… Ну очень старые модели подскафандрового белья, точнее не скажу… Вот это — обычная станционная одежда. Ну, белье, тоже модели все… А! Стоп!
Цо отмотала на пару секунд назад.
— Вон маркировка. Это был крупный производитель одежды лет четыреста назад. Старые шмотки, Рикэннон.