Цо наконец встала, откланялась и двинулась к выходу.
Михаил вскочил, не дожидаясь ее приближения, подлетел к дверям и распахнул их с самым раболепным видом. За ним подскочили еще двое, придержали вторую створку.
Цо вышла и пошла не оглядываясь, Михаил двинул за ней, едва не переходя на бег. Кое-как они миновали пару этажей, проперлись через две большие площади, Цо притормозила и, не поворачиваясь, буркнула:
— Веди в какую-нибудь едальню, у меня горло пересохло.
— Тогда направо и вниз.
Повинуясь кратким распоряжениям Михаила, Цо дошла до малюсенькой лапшичной, со стоном уселась за свободный столик и моляще посмотрела на него.
— Сам закажи, а?
Большой чайник улуна, стакан молока, две тарелки супа, ложки и палочки — для Цо.
— Может быть, это не совсем уместно прозвучит, — сказал Михаил, — но ваша компетентность в умении говорить на канцелярите, да еще экспромтом, меня потрясла.
Цо помахала рукой, типа «отвечу, но потом», и залпом выпила подряд три чашки чая с молоком. Взяла ложку, макнула в суп.
— Да какой же это экспромт, одно и то же приходится озвучивать на каждом выезде. Хм-м, вкусно, да. Отпускает горло понемножку.
Она медленно ела, тщательно отодвигая плотные кусочки. Михаил пожалел, что не взял ей чистого бульона.
— Чтобы никто из местных не пожалел, что вызвали федералов, — такого не бывает, — наконец пробурчала она, пробуя голос. — Так что тут все отработано — если мы вызваны, мы копаем, обратного хода нет. Протоколу реально куча столетий, а они все надеются и обращением в Капитолию помахать, и оставить все скелеты в шкафах.
— Мешать расследованию будут?
— Явно — нет, а то я ж развернусь и уеду, это репутационный ущерб на десятилетия. А вот гадить будут, да-а. Возьми еще молока, а?
На выходе из лапшичной Цо встряхнулась, передернула плечами, выпятила челюсть и снова полным федеральным агентом отправилась наводить ужас — трясти старые бэкапы базы. Михаил, наоборот, умылся в туалете, расчесал бороду и принял как можно более безобидный вид. Не то чтобы ему пришлось для этого сильно напрягаться.
Сестра сударыни Стуц, сударыня Бротт, была дама по чисто техническим причинам скучающая — ноги ее не держали вовсе, а руки дрожали слишком сильно, чтобы хорошо регулировать коляску. На вид ей было лет сто, но кто знает, как именно она провела свои годы, так что Михаил и не пытался угадывать. Как бы то ни было, явно не стоило предполагать, что она ходила с Гелей в один детский сад — люди столько не живут даже на Капитолии.
Примерно полчаса Михаил потратил на церемониал: вводные, объяснения, свои личные данные, какой у вас вкусный чай. Личные данные у Барбары Бротт были тоже довольно увлекательные, но Михаил мысленно железной рукой взял себя за горло и перевел разговор на ангелов.
— Почему вы не записываете? — осведомилась сударыня Бротт где-то через час. — У вас такая крепкая память?
— Нет-нет, что вы! Я же в самом начале спросил, можно ли записывать нашу встречу на видео.
— Ах да, действительно. Я забыла.
С тем, сколько всякого было у нее в памяти, неудивительно, что она забывала разговор часовой давности — в полный кувшин много не нальешь. Вскоре она начала уставать, Михаил договорился о повторной встрече через два дня и удрал, борясь с желанием сдернуть каффы с драгоценными записями и зажать их в кулак.
Цо была в номере, перематывала на проекторе какие-то таблицы.
— Про Гелю излагать или потом?
— Излагай, — она остановила перемотку на закупках садового оборудования столбцов на тридцать.
— Во время аварии всех детей запихали в самую защищенную зону, внутрь мэйфлауэра, туда, где до прибытия в систему стояли камеры анабиоза. Взрослые, точнее все, кто мог работать в скафандре, то есть я подозреваю, что и подростки тоже, тащили станцию, не спрашивайте как, за тот осколок, к которому мэйфлауэр был пришвартован, и разворачивали лобовым щитом на ось аномалии. То есть технически у них щит был, надо было только затянуть под него станцию. В процессе еще четверо погибли, осталось меньше полусотни.
— Двести с чем-то человек же выжили? — подняла бровь Цо.
— Вот, дети. Сто семьдесят два ребенка. И они все сидели в этом одном помещении. Сидели больше суток без еды и воды, пока кто-то из взрослых не смог отвлечься и к ним зайти. Я не факты вам рассказываю, а то, что выяснил из пересказов пересказов. Кстати, еще шестьдесят лет назад школьная система и историю имела, и уж как минимум на способность обучаемых читать была рассчитана. Так вот, это школьная программа для младших классов, как ее запомнила сестрица сударыни Стуц. Вы ведь понимаете, насколько мне приходится интерполировать, да?