— Ага. Двести, из которых полтораста детей. Любопытная поправка, да. Сильно меняет прогноз на выживание.
— Ну да. Так вот, Геля, девочка как девочка, маленькая, четыре года. Она услышала, что стена свистит. Внизу где-то. Ей стало любопытно, она подошла, и тут стена выдернула у нее игрушку из рук, и игрушка прилипла.
— Крокодил?
— Именно-именно. Она стала его отдирать и не смогла. Крокодил был из какого-то бронебойного пластика, с высокой упругостью, продуманный, чтобы дети быстро не порвали. И он проторчал в стене сутки, пока она не уломала кого-то из старших детей помочь ей — тем, я думаю, было не до игрушек, с такой-то оравой малышни и без взрослых. В общем, мальчик лет десяти, который понял, что произошло, тут же связался по браслету наружу с кем-то, пробоину заделали. Но эти сутки могли быть решающими, конечно. Разница давлений выровнялась, крокодил отвалился, мальчик впоследствии все это рассказал. Геля выросла, родила кучу детей, вынянчила кучу внуков и чужих ребят, она в детском саду работала. Вроде бы именно она сочинила пару местных колыбельных, мне их сударыня Бротт пыталась напевать, но у нее голосок уже не очень. Очень однообразные, если я правильно понял, что-то про «да и нет, и да, и нет», и так без конца, а вот мелодия заметно отличается. Почитать Гелю, опять же вроде бы, начали после смерти. Кто не был ее потомками или супругами потомков, те через нее в садике проходили, так что никто не возражал.
Цо покачалась взад-вперед.
— Вот почему чем пушистее и симпатичнее картинка, тем мрачнее история под ней? Кстати, что с Гелиными родителями?
— Погибли.
— Точно?
— Ну, по воспоминаниям сударыни Бротт о содержании школьной программы…
Цо зашипела.
— Дайте мне полгода, я буду знать точно, — сердито сказал Михаил.
Цо посмотрела на него выразительно, но ничего не сказала.
— Полосатые шнурки, вот как у Стуц тут висят, тоже называются «Гелина считалочка», — примирительным тоном добавил Михаил. — Но тут я вообще никакой связи пока не вижу.
— Дурацкие шнурки, между прочим, — сердито сказала Цо. — Мы в детстве вязали из ниток, но ровно делали, а эти как будто нарочно как попало вяжут, полоски все разной ширины.
В ответ Михаил только плечами пожал.
Ночью Михаил вертелся, вертелся, окончательно понял, что сна ни в одном глазу, и двинулся в гостиную попить водички. В кресле сидела Цо со стаканом в руке и смотрела в ту стену, на которой в планетном доме было бы окно.
— Ты понимаешь, какое дело, — сказала она и махнула стаканом. — Кстати, коньяка у меня нет, предлагаю водички. Как только они пробили первый шлюз в обжитую зону и в базу пошли торговые документы, то первое, что они ввезли, — это оборудование для пищепрома, мальков и живую икру.
— Ну, — опасливо сказал Михаил, которому страшно не понравились ни тон Цо, ни упоминание о коньяке.
— Это было через семь лет после аварии. Что они жрали, то есть, нет, чем они кормили толпу детей все это время? Потерь в базе — за семь лет шестеро взрослых, все дети выжили. Как?
Тут, что коньяка нет, Михаил пожалел остро.
— Нам это надо для расследования?
— Надеюсь, что нет, — сказала Цо и твердой рукой плеснула воды в стакан. — Знаешь, еще один триггер. Мне как-то довелось проводить судебное обследование мертвой станции. Там, кстати, стартовые потери были куда как меньше. А эти все-таки справились.
— Погодите, помните, внешние аквариумы? Они ж их еще до открытия станции начали делать, значит, у них было что туда запускать.
— Они маленькие, водорослевые… На одной хлорелле — и не потерять никого из детей? Да ладно.
Михаил сходил за планшетом и порылся в сети.
— «Ребенку… до года нужно два грамма белка на килограмм веса в сутки… После эта цифра удваивается… Соотношение животного белка и растительного должно быть не меньше 70:30».
— Даже если они и спасли с десяток тонн припасов, семь лет на них не продержишься, — мрачно сказала Цо. — Им пришлось использовать тот животный белок, что был в наличии.
— Вот и ответ, зачем потом они устроили кремацию, — печально ответил Михаил, выпил остаток воды залпом и уплелся в свою комнату.
Утром они оба встали смурные, умылись и молча пошли в закусочную. Набрали, не сговариваясь, чего-то вегетарианского.
У Цо брякнул планшет, она левой рукой пощелкала по клавишам, хмыкнула, попыталась ухмыльнуться с полным ртом, поймала выпавшие водоросли палочками и запихала обратно.
— М? — спросил Михаил.