Странные складываются у них отношения. Винюков внешне держится подчеркнуто ровно. Но Радин готов поклясться: Винюков сразу невзлюбил его. Неприязнь чувствовалась и в разговоре и при личных встречах.
— Вы меня слушаете? — спросил Винюков.
— Конечно, хотя…
— Что «хотя»?
— Извините, но… вы каждый мой день собираетесь расписывать по минутам?
— Вас это обижает?
— Иван Иванович, например, учил: если доверил лошадь, доверяй и вожжи.
Винюков хмыкнул:
— Вам не терпится схватить вожжи? Что ж, раз вас учили в министерстве, мне добавить нечего. Остается только требовать! — Винюков повесил трубку.
Радин поморщился, злясь на себя. Остряк-самоучка, хотел показать себя бо́льшим католиком, чем сам папа! Подобным тоном не рекомендуется разговаривать с начальством…
Спускаясь по наклонному тоннелю в цех, Радин попытался понять Винюкова, поставил себя на место директора. И не смог найти ему оправдания. Кажется, чего проще: накануне пуска пригласи к себе, две головы лучше, чем одна, посоветуйся. Нет, дает указания по телефону. Зато в цех наезжает внезапно, не предупредив. Что движет Винюковым? Позже, на оперативных совещаниях, он поражает присутствующих точными деталями, неожиданными вопросами, данными, полученными, как говорится, из первых рук. Собственно, нечего удивляться поведению директора! Радина назначили сюда против воли Винюкова, мало того, сместив человека, близкого ему. Глупо ждать восторгов. Малейший промах обернется против начальника цеха вдвойне, даст козыри тем, кому его присутствие здесь не по душе.
— Да ну их к бабушке! — отмахнулся от назойливых мыслей Радин. — На каждый чих не наздравствуешься. — Приостановился на переходном мостике. Мимо пробежали две девчушки, озорно взглянув на него. «Новенький!» — услышал позади себя.
Девчонки в робах скрылись за углом. Радин посмотрел вслед, ему стало весело и легко.
— Анатолий Тимофеевич!
Радин не сразу признал Будько. Тот был в каком-то старомодном суконном пиджаке, вместо каски, которую держал в руке, на голове красовался синий, прожженный в нескольких местах берет. Широкие брюки из грубого сукна почти закрывали ботинки.
— Правда, к лицу униформа? Старинная, теперь такие не носят. Зато счастливая, пятый цех в ней пускаю.
— Придется держаться к вам поближе, — пошутил Радин.
— Правильная мысль и вовремя сказанная, — совершенно серьезно проговорил Будько. — С чего начнем проверку?
— Думаю, с конверторного пролета.
— Кому поручим?
— Радину.
Будько усмехнулся:
— Допустим. А разливочное отделение? Тоже Радину?
— Зачем? Пожалуй, разливку поручим товарищу Будько.
— Добре. Только почему «пожалуй»? Вы не уверены во мне?
Радин не умел льстить и жонглировать словами. Заулыбаться бы: что вы, Тихон Тихонович, вовсе не это имел в виду! Ан нет, сказал, глядя прямо в лицо своему заместителю:
— Я и сам себе сегодня не доверяю.
— Себе — да, мне — можно! — задиристо выпалил Будько.
— Пожалуйста, не обижайтесь, Тихон Тихонович, — Радин покосился на собеседника, — я просто подумал: вы — опытный руководитель, но ведь и вы впервые пускаете такой цех. Новый-то комплекс по техническому содержанию превосходит наши с вами представления.
— Конечно, имеете в виду меня? Зря, Анатолий Тимофеевич, зря. А вот вас я хочу давно спросить: неужели не могли вам в министерстве найти более спокойное местечко?
— Я люблю горячую работу.
— Никто всерьез не верит, будто вы и впрямь, благодаря каким-то сверхмерам, сможете досрочно освоить проектную мощность.
— Я — нет, коллектив — да.
Будько оперся руками о металлические перила. По лицу Радина трудно было понять: обиделся или нет, Когда в министерстве «сватали» на комплекс, разговор шел в открытую: Будько — руководитель старой формации. Специалист крепкий, ничего не возразишь. Однако новый комплекс пришел к нам из будущего, можно сказать, возник из фантастических задумок гениальных металлургов прошлого и настоящего, и возглавлять его должен человек, вооруженный не только современными знаниями, но и гибким, острым умом, способный идти на риск, на эксперимент, умеющий найти контакт с зарубежными специалистами, которые обязательно хлынут в Старососненск, как только будет получена и разлита на установках первая плавка. И еще ему сказали, что Будько самолюбив, эгоистичен и несколько ограничен. Окружил себя людьми, которые почитают его, восхваляют, безоговорочно верят. Помнится, выслушав столь пространную характеристику, Радин заметил, что предпочел бы увидеть своим замом какого-нибудь талантливого малого с дипломом политехника конца шестидесятых годов…