Пару минут спустя он сидел в кресле и просматривал фотографии родичей. Их как попало запихнули в альбом, и теперь при каждом неосторожном движении они вываливались. Поездка в Варшаву, все вместе - отец в шляпе с эдельвейсом - поднимаются канатной дорогой в Каспров, какой-то прием, даже первомайский поход затесался. На нескольких старых фотографиях он заметил надписи пером - давняя привычка отца. Ему частенько случалось раскланиваться с теми, кого он видел первый раз в жизни, и не узнавать старых знакомых. Желая помочь памяти, он собирал вырезки из газет, частенько надписывал фотографии. И все равно слава рассеянного человека его не миновала. Правда, со временем его память несколько улучшилась, а скорее всего, он научился лучше себя контролировать.
Прозвенел дверной звонок и Збышек почувствовал, как его сердце забилось чаще. Волнения сегодняшнего дня сказались на состоянии нервов. Выйдя на цыпочках в прихожую, он заглянул в глазок. Мужчина лет тридцати держался так, словно наверняка знал о его присутствии за тонкой дверью. Збышек дрожащими пальцами накинул цепочку и открыл замок.
- Чем могу?.. - Ему пришлось проглотить стоявший в горле комок.
- Моя фамилия Рогочки. Ваш отец... - незнакомец замялся. - Это я спасся в лифте. Мы должны поговорить.
Оказавшись в квартире, незнакомец виновато улыбнулся и, взглянув на покрывавшую столик глянцевую россыпь фотографий, объяснил:
- Я следовал за вами от кладбища...
Збышек попытался прикинуть, куда удобнее посадить гостя.
- Удивительно, как вы меня не потеряли, - указывая на кресло, промолвил он. - Я ехал в такси.
- Меня этому учили, - мужчина сел только после хозяина дома. - Что вам сообщили в полиции о происшествии?
Збышек подвинул носком ботинка лежавшую на полу фотографию.
- Несчастный случай, лопнул трос, - он пожал плечами. - Какие-то путаные объяснения.
В следующем вопросе ему послышалась насмешка.
- И ваш отец не пользовался инвалидной коляской?
- Чепуха.
- Я тоже так подумал, - Рогочки потер подбородок, а потом рассказал, как именно Оршевский выглядел тем утром.
Раздражение, вызванное сообщением, заставило мысли Збышека помчаться галопом.
- Они обязаны были мне об этом рассказать.
- Мне тоже так показалось, - его гость усмехнулся уголками губ.
- Черт возьми, мой отец не был Джеймсом Бондом!
Рогочки, однако, отступать не собирался.
- Именно поэтому я сюда и пришел, - сухо сказал он. - Прошу выслушать меня внимательно.
Как только визитер начал свой рассказ, у Збышека появилось желание выпроводить его за дверь, однако постепенно до него стало доходить, что поведанная ему история имеет смысл. Слушая ее, он поднял с пола фотографию. Мать тогда еще была жива. В светом платье она стояла на пляже.
- И прошу запомнить, - Рогочки выделил эти слова. - Не знаю, не имею понятия как, однако могу дать голову на отсечение: ваш отец спас мне жизнь.
Предупреждая следующий вопрос, он развел руками.
- Знаю, мы падали в кабине лифта. Я не предполагаю, я знаю благодаря кому остался в живых. Однако мне хотелось бы знать, откуда взялся этот странный дождь.
Оторвавшись от фотографии, Збышек чисто интуитивно спросил:
- Вы не любили своего шефа?
- Рольняка? - Рогочки прищурился. - Не любил, однако платил он неплохо.
Наклонившись, он стал разглядывать лицо Збышека, словно пытаясь прочитать на нем разрешение продолжить разговор.
- Есть еще одна вещь, - наконец тихо сказал он. - Это происшествие меня изменило. Может быть, я скажу глупость, но до сих пор я чувствую биение сердца вашего отца. Не помню, а просто ощущаю. Благодаря этому что-то во мне проснулось.
Он замолчал. Не зная, как отреагировать на эти слова, Збышек слегка улыбнулся. Рогочки вздохнул, встал и показал глазами на ванную.
- Могу я ей воспользоваться?
Ответ был очевиден.
Слушая шум воды, Збышек пошел на кухню - приготовить себе тот самый однокомпонентный коктейль. "Только никогда не смешивай", - смеялся его отец, а потом любил рассказывать историю, случившуюся во время какого-то приема в Москве, где ему неожиданно пришлось пить коньяк с шампанским. В третий раз Збышек мешать тоже не стал, а после возвратился в гостиную.
Рогочки стоял посередине комнаты и, похоже, собирался уходить. Збышек не стал его задерживать. Ему надо было немного прийти в себя. Открыв дверь, он вдруг почувствовал в пальцах узкую карточку.
- Это мои координаты, - голос гостя звучал необычно тепло. - В случае нужды прошу звонить в любое время.
Збышеку даже не пришло в голову его поблагодарить. Вернувшись в гостиную, он приложил лицо к холодному стеклу и взглянул на двор. Ничего необычного. Грязная песочница, перекладина, бегают несколько ребятишек. "А он мне тут о чудесах рассказывает. Попросту лифт ударился о пол, и Рогачки выкинуло..." Оршевский уже почти убедил себя, что услышанное им - вранье, но его раздумья прервал звонок. Он кинулся искать телефон и нашел его только после второго звонка. Отец любил болтать, принимая ванну.
- Слушаю, - сказал Збышек, закрыв дверь ванны. - Оршевский.
- Добрый день, звонит Малички. Все в порядке, это меня устраивает. Могу быть утром.
Збышек сообразил, что его приняли за отца. Полностью осознать ситуацию мешало выпитое.
- Да, - машинально сказал он.
- Тогда буду ждать перед вашим домом в шесть утра, - Малички засмеялся: - Теплые носки можно не надевать. Отопление в машине я починил.
- Великолепно.
Збышек все еще не мог сообразить, как ему разрешить эту ситуацию.
- В таком случае, до свидания.
Збышек опустил трубку на аппарат и медленно присел на край ванны. Блокнота, который отец всегда держал возле телефона, на месте не оказалось. Зато на одной из полочек он заметил что-то постороннее. Маленький пакетик с желтым порошком. Покрутив его в пальцах, Оршевский посмотрел в окно на серое городское небо и прошептал:
- Боже, что происходит?
***
Надеясь узнать нечто новое, и не желая опоздать на утреннюю встречу, он остался ночевать в отцовской квартире. Приснился ему пляж, наполненный призраками. Они с матерью безуспешно искали на нем отца. Сон был таким скверным, что Збышек проснулся. Потом он стоял возле подоконника и долгое время смотрел на прямоугольники чужих окон.