Когда все разошлись, я приблизилась к груде венков, нагнулась, чтобы положить цветы. Но тут чья-то железная рука так ухватила меня за локоть, что я ойкнула от неожиданности.
- Какого черта тебе здесь надо?! – услышала над ухом свистящий шепот.
Подняла глаза и увидела совсем рядом его лицо, перекошенное от гнева. Губы плотно сжаты, черные глаза горят от ярости, пальцы больно впиваются мне в локоть. Я сделала глубокий вдох, дернула рукой, намекая на желание освободиться, но он не внял.
- Я просто пришла попрощаться, – постаралась произнести как можно спокойнее.
- Не ври, я знаю, ты пришла порадоваться, – он тряхнул головой. После заметил у меня в руках лилии. И пошел пятнами. – Да как ты посмела…Как у тебя совести хватило! Дрянь такая. Пошла вон отсюда.
Он силой пихнул меня в сторону. Я отлетела на пару метров, едва удержавшись на ногах, но уходить не спешила. Нервно сглотнула, потирая свой локоть.
- Послушайте, Петр Александрович, я только хотела…
- Я сказал, убирайся немедленно! – вскричал отец Макса, уже не заботясь, что его кто-то может услышать.
Я не успела ничего сказать, подбежала охрана и молча предложила мне пройти с ними. Мужчина тяжело дышал, отвернулся от меня и подошел ближе к венкам. Присел на корточки, положил букет цветов, провел рукой по ленточке. Я смотрела на могилу с портретом матери Максима, на его несчастного отца, на парней в форме, стоящих возле меня.
- Я просто выполняю свой долг, – спокойно произнесла я, обращаясь к мужчине.
- Вам лучше уйти, – тихо сказал мне один из охранников, указав дорогу к выходу.
Я кивнула.
- Еще минутку.
Осторожно подошла к сидящему мужчине, положила белые лилии возле портрета. Мысленно простилась с матерью Макса и уже хотела было уйти, как вдруг услышала его голос:
- Это были ее любимые цветы.
- Да, Макс всегда дарил ей именно их, – отозвалась я, кивая.
И увидела его глаза, красные от невыплаканных слез.
-Уходи, – мотнул он головой с поседевшими висками, сжал руки в кулаки.
Вместо того, чтобы злиться, я протянула ему клочок бумаги.
- Если вдруг захотите увидеть внука, позвоните.
Он дернул щекой, швырнув бумажку с номером на землю.
- Просто хочу напомнить, что кроме него у вас никого нет.
Я быстро зашагала по аллее к выходу. На автобусной остановке опустилась на скамейку, засунув руки в карманы пальто, и подняла голову к весеннему небу. Тяжело мне дался этот поход. Но я была рада, что справилась. Это был мой долг, Макс может быть спокоен. Я поймала себя на мысли, что в очередной раз думаю о нем, словно он все еще рядом. И вздохнула. Наверное, я никогда не привыкну, что его больше нет.
Дома меня встретили родители.
- Он только заснул, – шепнула мне мама, выходя в прихожую с полотенцем в руках. – Папа приехал на обед. Мы решили тебя дождаться.
Я кивнула.
- Спасибо, – пошла в ванную, долго мыла руки, вглядываясь в свое бледное лицо, во впавшие щеки, потухшие голубые глаза, в сжатую линию пухлых губ. Распустила хвост, освободив волосы, облегчённо вздохнула, вытерла руки и пошла на кухню.
Мама как раз вскипятила чайник.
- Может поешь чего-нибудь? Я суп сварила. А то у тебя в холодильнике пусто.
- Поем. Привет, пап, – я кивнула отцу, устраиваясь напротив него за столом.
Он покачал головой.
- Зря ты туда ходила. Выглядишь паршиво, как никогда, – заметил он, поедая супчик.
Я усмехнулась.
- Что хуже, чем две недели назад?
Папа передернулся.
- Не напоминай. Запах вещей после колонии меня до сих пор преследует.
- Земляничное мыло вполне даже приличного качества, – встряла мама, поставив передо мной тарелку.
Папа закатил глаза.
- Имей в виду, я все твои вещи у нас дома выкинул. Не знаю, из какой земляники то мыло, о котором говорит мама, но пахнет отвратительно.
Я рассмеялась.