— Ну… — замялся я. — Я, кажется, с Ликой говорил, но… все как в тумане.
— Это когда на остров вернулись или еще раньше? На небесах?
— Эм… Темно вокруг было… Ночь ведь наступила? Поэтому вокруг нас твои огоньки? — спросил я, кладя в рот новую ложку похлебки.
— Верно, но это никуда не годится… Раз ты ничего не помнишь, давай-ка я напомню?
Жуя, я безмолвно принял предложение. Когда я ел последний раз? Живот чуть ли не сводило от голода.
— Ты и Лика о многом поговорили. Например, она рассказала тебе, как была очарована людьми по прибытию с небес. Ведь она сама больше похоже на человека, а не на небожителя, ведь у неё крыльев нет. Она также поведала тебе о своём о своём разочаровании, когда познакомилась с людьми поближе… Она также рассказала о человеке, в честь которого дала тебе имя… Несчастное создание… Ариан Божественный мечник… готов поспорить его так никто, кроме него самого, не называет… Совсем ничего не припоминаешь?
— Нет… — потирая лоб, протянул я. Что-то всплывает в голове, но сразу же ускользает. Как бы я не старался, но не могу вспомнить.
— Несмотря на своё разочарование, Лика нашла в себе силы чтобы доверять людям… Похвально. Она даже тебе доверилась, ведь ты выглядишь как человек… — Артур неодобрительно закачал головой. — Она даже толком не различала нас… Но как можно не видеть разницу между человеком и попаданцем? Ари, ты вообще понимаешь почему она так тебя оберегала?
Я отрицательно покачал головой. Кстати, а где Лика? За окном тьма… Бесконечная тьма и ничего кроме неё… Зачем Лике быть снаружи?
— Ей тебя жалко! Представляешь? Из жалости! Ты и я! Мы всего лишь зверюшки за которых необходимо нести ответственность! — рассмеялся Артур. — Не пойми неправильно, я очень ценю такие качества, в людях. Более того, её забота тебе пригодилась… Она же спасла тебе жизнь как никак, после того как ты вылез за пределы острова… Но вернемся к жалости… Жалость — не плохое качество само по себе, — Артур начал снова недовольно качать головой. — Но быть простой зверюшкой как-то неправильно? Не находишь?
— ЛИКА!? — позвал я, надеясь, что она откликнется и выйдет из своей комнатки… но ответом мне была тишина. Артур молчал, внимательно наблюдая за мной. Меня прошиб холодный пот, а голова начала раскалываться от боли… Знакомой боли.
— Где Лика? — прошептал я. Силы стремительно покинули меня, а в глазах начало темнеть. Руки начали дрожать… Неправильно. Все неправильно! В горле появился неприятный ком. Перед глазами внезапно возник ангел Габриель. Его голова, расплющенная Бальдром в кашу… И облако под ней, налитое красной, но светящейся голубым, кровью…
Что-то просыпается. Оно внутри. Горячее… Меня резко потянуло в сон… Но поддаваться сну никак нельзя.
Если сомкну глаза — пропаду.
— Где Лика!? — закричал я из последних сил. Я не помню как оказался в доме, но из глаз ручьем текут слезы. Я не могу их остановить. Я и не хочу их останавливать.
Я взмахнул рукой, чтобы опрокинуть тарелку со стола, но Артур в мгновение ока… нет, еще быстрее, оказался рядом и не позволил мне этого, схватив за руку.
— Ари? Чего это ты? С пола же съесть заставлю.
Артур сделал нечто ужасное. Я не могу это осознать. Я не могу это признать. Этого не может быть правдой. Это дурной сон. Просто сон! Кошмар!
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ!?
— Такие вещи нельзя забывать. Я бы хотел, чтобы ты сам вспомнил… — устало вздохнул охотник. — Но… Если ты не можешь… Ладно. Я свернул пташке шею и приготовил из неё мясную похлебку, которую ты уплетал за обе щеки. И ты её доешь.
— Ложь…
Не может быть! Неправда! Ложь! Обман! Зачем он меня обманывает?
— Что? — Артур издевательски склонился надо мной, словно не мог расслышать моих слов.
— Ты лжешь! — закричал я. Больно. Внутри меня что-то скребется. Оно делает мне больно.
— Лгу? И зачем мне это? — издевательски ухмыльнулся Артур.
Он… Он убил её? Зачем? Почему? Я… я…
— Я убью тебя… — пораженно прошептал я. Слова пришли сами. Раньше, чем мысли.
— А? Что ты там бормочешь? — рассмеялся охотник, приложив руку к своему уху.
Больно. Всё ещё больно… Что-то рвется из меня наружу… Нет… Я не прав. Оно, наоборот, не хочет выходить. Оно хочет спрятаться. Зарыться глубже. Ему неуютно взаперти, но снаружи ему еще хуже. Оно ворочается и каждое его движение причиняет мне боль. Я потянулся к этой сущности, чтобы… Чтобы что? Нельзя! Я ничего не знаю, но точно знаю, что не могу её касаться! Я направился к своему сердцу… Я схватил кучу нитей воли и повел наружу.