ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
— Хотя она в хорошей форме, — сказал я Дэвиду.
Он не ответил. Он просто улыбнулся, распаковывая свой обеденный сэндвич.
— Я имею в виду, как мы должны концентрироваться, когда сталкиваемся с этим каждый день? Я бы определённо…
— Я бы не стал, — сказал Дэвид.
Он проглотил свой кусок и сделал глоток из картонной упаковки апельсинового сока.
— Что?
— Я сказал, что не стал бы.
— Ты не хочешь переспать с миссис Прайс? — удивлённо спросил я.
Дэвид покачал головой.
— Ты издеваешься надо мной, да? Я думаю, что ты единственный человек, который не хочет с ней трахнуться… Я имею в виду, если слухи не соответствуют действительности и у неё там не растёт мужское достоинство.
— Не в моём вкусе, — сказал Дэвид.
Я снова посмотрел на него. Было трудно сказать, шутит он или нет.
— Не в твоём вкусе?
— Нет… Ну… Нет, если слухи не верны… — продолжил он.
— Подожди… Что? Ты хотел бы переспать с ней, если бы у неё оказался член?
Он улыбнулся.
— Что? Ты гей?
Дэвид посмотрел мне прямо в глаза, проглотив очередную порцию сэндвича с огурцом.
— Да…
— Оу…
— Это проблема?
Я покачал головой.
— Нет, совсем нет… Просто… Знаешь… Когда Пирс и его друзья называли тебя педиком… Я просто подумал… Ну, знаешь… Я подумал, что они обзывались. Я не понимал, что они констатируют реальный факт. Не совсем моё дело, конечно, но… — последовала неловкая пауза: — Кстати, я не…
Дэвид засмеялся.
— Всё в порядке, я не собираюсь на тебя набрасываться! Я и не думал, что ты догадаешься по нашим разговорам.
— Но… Я имею в виду… Откуда ты это знаешь, если никогда не пробовал? — я посмотрел на него с озабоченным выражением лица.
Он подмигнул мне и внезапно ответил, разразившись смехом:
— Я пробовал… Господи, надо было видеть твоё лицо!
— Да, отлично… Отлично… Ты меня подловил, — я начал смеяться; замедленная реакция.
Меня не волновало, натурал Дэвид или гей. Его сексуальные предпочтения меня не интересовали. То, что он был гомосексуалистом, не означало, что я не мог иметь его в качестве хорошего друга, и, сидя здесь с ним в первую неделю, я чувствовал себя счастливым, считая его другом.
— Расскажи мне об истории с мистером Фицпатриком? — спросил я, когда он перестал смеяться на достаточно долгое время, чтобы я мог вставить слово в разговор.
— Это ложь, — сказал он.
— Я тебя понял…
— Я просто отымел его! — он снова начал смеяться. Его заразительный смех также захватил и меня. — Я имею в виду, в его задницу… Можно умереть за неё… Серьёзно.
— Чувак, пожалуйста, перестань… — сказал я, всё ещё смеясь.
— О, я понимаю, это нормально для тебя обсуждать задницу миссис Прайс, но не нормально для меня обсуждать его тугую круглую задницу… Представь, как эти мышцы сжимаются вокруг твоего члена, когда ты пытаешься не впрыснуть глубоко в него…
— Чувак! Я больше не слушаю…
— И он стонал, и стонал… Умолял даже, чтобы я был глубже в нём… Глубже и сильнее…
Я затыкаю уши пальцами.
— Я не слушаю… Я не слушаю твои отвратительные мысли… Ла-ла-ла-а-а-а-а…
Дэвид рассмеялся и, к счастью, остановился.
— Ты болен, — сказал я ему.
— Над чем вы смеётесь? — спросила хорошенькая девушка из нашего класса.
Я думаю, её звали Ребекка; девушка, которая сидела перед Дэвидом. Как только она привлекла наше внимание своим разговором, Дэвид перестал смеяться и замолчал.
— Ты не захочешь знать, — сказал я.
Я не знал её достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она оценит комментарии между Дэвидом и мной. Я видел, как она болталась с Пирсом и его недалёкими друзьями, так что…
— Послушайте, я просто хотела сказать, что я думаю, что вы двое действительно классные… — продолжила она.
— Неужели? — спросил я.
— Ну, я не глупая. Никто из нас. Мы знаем, из-за кого у вас эти синяки… И вы не настучали об этом директору… Это было круто… — она улыбнулась мне, и её прекрасные глаза вспыхнули.