— Да, — кивнула она.
— Это была просто игра, — сказал Бен.
— Ну, тогда всё в порядке… Пожалуйста, присаживайтесь… — сказал я.
Мой сарказм снова ускользнул. Бен по глупости пошёл обратно на своё место в конце класса.
— Не двигайся, блять… — прошипел я.
Он замер на месте. Хороший мальчик. Не такой глупый, как кажется.
— Скажи мне, как ты называл Дэвида, когда просто играл? — попросил я.
Ни один из них не ответил. Может, забыли?
— Педик. Хуесос. Гомосек. Гей. Любитель членов… Было несколько названий.
— Это была просто игра…
— Вы знали, что это его расстраивало. Вы знали, что он не воспринимал это как игру.
— Нам очень жаль, — сказал Дэниел.
— Поздно, — я старался не показывать ликование, поскольку они оба выглядели так, словно вот-вот заплачут. — Ну… Я полагаю… Вы могли бы поцеловаться в знак всеобщего примирения…
Они ничего не сказали. Они просто смотрели друг на друга, надеясь, что один из них понимает, о чём я говорю. Они повернулись ко мне с пустым выражением лиц. Наступила пауза.
— Тогда давайте, поцелуйтесь в знак примирения…
После того, как видео, которое Пирс снял на свой мобильный телефон, было отправлено по электронной почте — как выяснилось — всем, кто подписался на школьный цифровой журнал, которым руководили ученики, именно Дэниел и Бен распустили слух о том, что я педофил. Именно они заявили, что нельзя показать всё видео, потому что в нём была показана младшая сестра Ребекки, танцующая для меня в нижнем белье. Они признали, что это была ложь, когда была задействована полиция, но не так, чтобы все могли слышать — только полицейские, моя мама и родители Ребекки. Ребекка отрицала, что находилась в комнате в то время; её отрицанию способствовал тот факт, что звук был приглушён изворотливой «порно» музыкой, наложенной поверх её смеха. Бен и Дэниел так и не извинились за неприятности, в которые я попал. Не помогало и то, что Дэвид дулся на меня. Он предупредил меня, чтобы я не ходил туда, и обижался на то, что я не поверил в то, что он говорил.
— Я не понимаю, — сказал Дэниел.
— Позволь мне объяснить тебе это, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты поцеловал Бена.
Дэниел посмотрел на пистолет в моей руке, а затем на Пирса в дальнем конце комнаты. Он повернулся к Бену и наклонился вперёд. Закрыв глаза, он быстро поцеловал его в щёку.
— Что ж, — сказал я, — это было очень мило, но… Я думаю, ты можешь сделать больше, чем это. Поцелуй его, как будто это серьёзно. Я хочу видеть языки. Знаешь… Потому что я такой вот педик!
— Мы не это имели в виду! — сказал Бен; выражение паники на его лице и дрожащий голос. — Пожалуйста… Мы не это имели в виду. Понимаешь?
— Понимаю. Спасибо. Для меня это очень много значит. Теперь целуйтесь. И выглядите так, будто вам это нравится.
Последствия просочившейся видеозаписи более или менее прекратились к третьей неделе. По крайней мере, в школе. Дома мама всё ещё не отпускала эту ситуацию, и она по-прежнему была не совсем довольна случившимся. Я продолжал твердить ей, что это не моя вина, но она просто продолжала говорить, как это стыдно для всей семьи. Для всей семьи? А что я? Я не просил показывать видео везде. Я не хотел, чтобы люди это видели. Я тот, кто должен выходить на улицу и встречаться с людьми, которые смотрели это видео. Не похоже на то, что мама натыкается на людей, которые его смотрели. Мама ни с кем не сталкивается.
— Твой отец будет так разочарован, когда вернётся домой, — постоянно напоминала мне мама.
— Кого волнует, что он думает? Кого волнует, что кто-либо думает? Не то чтобы мы здесь долго пробудем! Никогда такого не было!
— И что она тогда сказала? — спросил Дэвид.
Я сидел с ним в кафетерии. Это был первый раз, когда мы говорили об этом с момента утечки видео.
— Она сказала, что я неблагодарный. Что папа всё это делает ради меня… Командировки… Работа… Что это всё для меня, но это чушь.
— Почему же?
— Если бы они хотели для меня самого лучшего, они бы оставили меня в той школе. Они бы меня не таскали с места на место. Они не хотели бы, чтобы мне приходилось знакомиться с новыми людьми, заводить новых друзей и, что более важно, отец бы оставался с нами! Папа работает, потому что он этого хочет. Ему плевать на меня, на маму. Он делает вид, что это не так, но… У него плохо получается.
Дэвид ничего не сказал. Думаю, он понял, что мне просто нужно дать выход накопившимся эмоциям.
— Что ж, мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, — сказал он в конце концов.
— Спасибо.
— Но…
— Не говори этого.