— Мне жаль…
— Из-за чего? Тебе не о чем сожалеть… Да? Или я что-то пропустил?
Я ничего не пропустил. Я знал, что сделала Хлоя. Она проводила время со своими друзьями, которые на год её старше, преследуя Линдси, насмехаясь над ней из-за её веса. Линдси — одна из самых толстых учениц школы. Я не уверен, было ли это из-за того, что она постоянно ела, или из-за какой-то генетической особенности, которая сделала её такой. Это было неважно. Последствия их слов всегда имели один и тот же конец; Линдси плакала, пока не засыпала, иногда резала себя перед тем, как забраться в кровать.
— Нам нужно помочь Бену, — сказала миссис Прайс.
Она не наблюдала за Хлоей и мной. Её глаза были прикованы к Бену. Он выглядел бледным, этого нельзя было отрицать.
— Он умирает…
— Я разговариваю со своей подругой. Пожалуйста, не перебивайте меня снова, — сказал я. Я повернулся к Хлое и протянул ей торт. — Съешь это.
— Я не голодна.
— Ты можешь съесть это сама, или я могу тебя накормить. Я не против любого варианта.
Она оглянулась на своих друзей. Никто из них не сделал шага, чтобы помочь ей. Она медленно взяла у меня торт и посмотрела на него.
— Выглядит хорошо, не так ли? — спросил я. — Я сделал его сам.
— Пожалуйста, я не голодна.
— Конечно же, ты голодна. Посмотри на это! Как от такого можно не проголодаться?
Торт действительно выглядел хорошо. Шоколадный бисквит, покрытый шоколадной глазурью. Я бы сам съел его. Если бы я не добавил немного дополнительного ингредиента. Хлоя поднесла торт ко рту. Медленно её рот открылся. Там должна быть начинка. Как могло быть иначе? Торт выглядит потрясающе. Я должен открыть небольшую кондитерскую. Начать их продавать. Я мог бы разбогатеть.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я сидел с Дэвидом в кинотеатре, ожидая начала фильма. Он заплатил; это был какой-то фильм для девчонок, который он хотел посмотреть. Когда он пригласил меня на фильм, я должен был знать, что это не был бы типичный ужастик для парней. Ну что ж, я не мог возмущаться; полагаю, это было всё же лучше, чем быть в классе. Однозначно.
— Так как бы ты преподал им урок? — спросил я его.
— На самом деле не думал об этом.
— Правда?
— Ну ладно, я бы заставил их поцеловать друг друга, — сказал он через долю секунды.
— Что?
— Пирса и его дружков… Перед всем классом… Я заставил бы их целовать друг друга. Таким образом, они больше не смогли бы называть меня геем.
— Думаешь, они не смогли бы?
— Конечно, нет…
Свет погас, и экран ожил. Дэвид прошептал мне:
— Если все увидят, как они целуются… Они вряд ли смогут продолжать называть меня геем!
Я не ответил ему. Я полагаю, что всё, что было сказано, было правдой.
— Как бы ты заставил их поцеловаться? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Я не знаю… Помахать пистолетом у них перед лицом?
Я засмеялся.
— Ты представлял это, не так ли?
— Очень много раз, — сразу ответил он. — Хочешь моего попкорна? — он наклонил ко мне свой большой стакан с попкорном.
Я покачал головой.
— Нет, спасибо. Ненавижу попкорн. Как дерьмо на вкус.
На моём лице расплылась улыбка, когда по подбородку Хлои потекло свежее собачье дерьмо. Полагаю, это из-за небольшого времени в духовке оно стало жидким? Этого следовало ожидать, но это не проблема. Ей, наверное, было ещё хуже, когда дерьмо стекало по её лицу. Она будет чувствовать его привкус несколько дней. Как только она поняла, что это было, она прикрыла рот ладонью, а потом выплюнула торт на пол.
— Нет! — закричал я. — Ты должна съесть всё это!
Я схватил торт и засунул ей в рот. Моя рука сжала её лицо, чтобы она не выплюнула ещё раз. Она боролась в моих руках, но я не отпускал её, пока не почувствовал, что она проглотила оставшуюся часть этого.
— Вот и всё… Хорошая девочка…
Я не мог не думать о Ребекке, которая проглотила и мой собственный яд. Улыбка расплылась по моему лицу. Как только я отпустил Хлою, её вырвало на пол. Здесь начинает пахнуть… Кровью, рвотой, дерьмом и смрадом страха. Слава богу, урок почти закончился. Приятно будет подышать свежим воздухом.
— Теперь ты можешь сесть, — прошептал я Хлое, когда она закончила рвать тем, что она ела, на пол.
Она встала и пошла обратно на своё место, плюясь на ходу.
— За это ты сгоришь в аду, — сказала миссис Прайс. — Ты знаешь это, не так ли?
Она меня больше не боялась. Она выглядела рассерженной. Знакомое выражение, к которому мы, как класс, привыкли. Может, она знала, что я на самом деле ни в кого не буду стрелять?