Я ничего не сказал.
— Пообещай мне.
— Хорошо. Обещаю. Что бы ни случилось.
Я протолкнулся мимо неё, чтобы подняться по лестнице в свою комнату. Я знал, что рассказывать ей о том, что происходит в школе, бессмысленно, но решил, что терять нечего. По крайней мере, нечего терять, кроме моего терпения. Поднявшись наверх, в свою спальню, я закрыл дверь, чтобы уединиться. Я не знаю, как с этим справляется Дэвид. Он занимается этим уже несколько месяцев, у меня это было всего пару недель, и мне это уже надоело. Возможно, это потому, что я устал; устал переезжать из школы в школу… Из дома в дом… Устал от давления, связанного с игрой в догонялки со школьной программой… Устал от необходимости знакомиться с новыми людьми и пытаться заводить новых друзей… Пытаться притвориться, что всё в порядке дома, когда на самом деле… Мне надоела постоянная опека моей мамы и то, что моего старика никогда не бывает дома — всё время работает на Министерство обороны… Я даже устал от того, что не знал точно, чем он зарабатывает нам на жизнь, что заставляет нас так часто переезжать… Я просто устал. С меня было достаточно. И… Я не могу поверить, что из школы позвонили домой в первый же день моего отсутствия. Так много для одного человека, чтобы он время от времени мог убежать и получить тишину и покой. Я не могу допустить, чтобы они звонили домой всё время. Это вызовет проблемы ещё и дома. Тогда выхода не будет.
Дверь открылась, и вошла мама.
— Твой друг Дэвид внизу. С ним всё в порядке? У него ужасное лицо…
— Что? — я спрыгнул с кровати, на которой лежал, и поспешил вниз.
Дэвид стоял у подножия лестницы с разбитым и покрытым синяками лицом.
— Что случилось? — спросил я.
— С меня уже достаточно! — сказал он ещё до того, как я закончил фразу. — Мне, блять, всё это надоело!
Дэвид расстраивался всё больше. Похоже, единственная причина, по которой он уже не плакал, заключалась в том, что он был очень зол.
— Все они… Пошли они нахуй… Я не вернусь… Вот и всё…
— Что случилось? — спросил я снова. — Иисус Христос, Дэвид… Просто скажи мне!
— Пирс… Его дружки… Они случились. Возле моего дома, чувак. Возле моего дома.
— Как насчёт твоих родителей? Они не видели, что случилось?
— Их нет дома. Они никогда не возвращаются домой до позднего вечера. Они, блять, ждали меня у дома.
Позади меня появилась мама.
— Ты в порядке? — спросила она Дэвида.
— Нет, конечно же, он не в порядке! Посмотри на него! — крикнул я. — Вот как обстоят дела в школе. Эти отморозки… Те, про кого ты сказала, что они оставят нас в покое… Вот что они делают… — я почувствовал, что злюсь так же, как Дэвид. — Давай, — сказал я ему, — можешь вымыться в душе.
Я шёл за ним, пока мама просто наблюдала, выражение её лица говорило о том, что она всё ещё не понимает этого. Я не мог не задаться вопросом, что должно случиться, чтобы она поняла?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Теперь ты в порядке? — спросил я Дэвида.
Мы стояли у его входной двери, нас подвезла мама. Она ждала в машине, пока мы с Дэвидом разговаривали.
— Я в порядке, — сказал он.
Я ему не поверил. Я волновался за него. Он действительно не выглядел так, как будто с ним было всё хорошо; свет был включен, но он дома пока не появлялся.
Я посмотрел на окно гостиной. Свет горел, так что я предполагаю, что один или оба его родителя сейчас были дома.
— Ты собираешься рассказать им, что случилось?
— Не думаю, что я смогу это скрыть…
Его лицо действительно выглядело ужасно.
— Но это не имеет значения. Завтра меня всё равно заставят туда вернуться.
— Им всё равно?
— Папа однажды сказал, что это заслуженно.
— Что? Почему?
— Потому что…
— Ты гей? — спросил я.
Дэвид ничего не сказал, но я догадался, что именно поэтому его отец чувствовал, что Дэвид будто заслуживает время от времени побоев. Была небольшая пауза.
— С тобой всё будет хорошо?
Он пожал плечами.
— А какая альтернатива?
— Всё будет только лучше, — сказал я.
Не то чтобы я верил своим словам, но… Должно стать только лучше. На самом деле мы не заслуживаем того, чему нас подвергают. Дэвид не отреагировал на то, что я сказал.
— Что ж, — продолжил я, — мне лучше вернуться… Увидимся завтра. Никогда ведь не угадаешь, Пирс и его друзья могут больше и не появиться… Могут испугаться, что ты привлечёшь учителей, и они будут исключены.
Дэвид пожал плечами. Я повернулся к маме, которая всё ещё сидела в машине. Я мог сказать, что она становилась нетерпеливой, но ненавидел себя за то, что должен оставлять Дэвида вот так. Думаю, у каждого есть предел, и это должно быть его. Я его не виню. Я не пробыл здесь и вполовину так долго, как он, и уже близок к своему пределу. Я снова повернулся к Дэвиду, чтобы продолжить наш разговор, но он уже входил в свою парадную дверь. Не желая прощаться, он закрыл её. Может, завтра он придёт в норму, после крепкого ночного сна?