Когда ещё один кулак прижался к моему уже окровавленному носу, я не мог не подумать — сквозь сильную боль, текущую по моему телу, — второй день был уже хуже, чем день первый.
Я упал на колени на пол в туалете и попытался сфокусировать взгляд. Я слышал крик Дэвида из дальнего конца комнаты, когда он получал такое же наказание. Моё затуманенное зрение вернулось к тому, насколько это было возможно… Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пирс, парень, с которым я столкнулся в первый день, плюнул в меня.
— Не такой уже ты и крутой, да?
Хотел бы я вернуться с остроумным возражением, но мой мозг подсказывает мне, что на сегодня я получил достаточно побоев. Ещё один удар кулаком по лицу сбил меня с ног. Я не двинулся с места. Я просто лежал на кафельном полу рядом с лужами мочи у писсуара, желая, чтобы это закончилось. По крайней мере, я думаю, что это то, о чём я думал. В моей голове крутится столько мыслей, что многие из них трудно разобрать. Ещё один кулак нечётким движением летел ко мне в лицо. Будет больно…
К тому времени, когда я смог расслышать свои мысли достаточно ясно, чтобы понять их, их заглушал звук голоса Дэвида. Он плакал. Мои глаза сосредоточились на моём окружении. Я всё ещё лежу на полу туалета, одну из моих ноздрей наполняет зловоние несвежей мочи. Другая моя ноздря забита кровью. Каждый кусочек меня болит.
— Мне очень жаль, — снова сказал Дэвид.
Он помог мне подняться на ноги. Он выглядел таким же измученным, как и я, хотя, я думаю, будет справедливо сказать, что это я принял основной гнев обидчиков на себя. Наверное, заслужил после того, как вчера заступился за него.
— Тебе не о чем сожалеть, — сказал я. Даже мой голос казался сломленным. — Кроме того, — солгал я, — мне это очень понравилось.
Не знаю, зачем я это делаю, пытаясь выглядеть храбрым и всё такое. Не в первый раз я использую это как защитный механизм от мучительной боли.
— Если бы ты вчера не заступился за меня… — начал он.
— Я был бы плохим другом, — перебил я.
Даже если бы я знал, что мне предстояло вынести побои, я бы всё равно высказался вчера. Ненавижу хулиганов. Они не более чем трусы, прячущиеся за своими мелкими дружками. Обычно придираются к более слабым людям, просто чтобы попытаться почувствовать себя лучше в своей несчастной жизни. Да пошли они нахуй. Мы оба посмотрели на себя в зеркало.
— Помни… — сказал я. — Первое правило Бойцовского клуба… Никому не рассказывать о Бойцовском клубе.
Дэвид засмеялся и внезапно схватился за челюсть, когда его пронзила боль.
Конечно, третий день должен быть лучше.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Думаю, из меня получится хороший учитель. Я считаю, что у меня есть правильный голос. Нужное количество авторитета в моём тоне.
— Пирс, — сказал я тоном своего учителя, — шаг вперёд.
Если времени не хватает, мой урок лучше всего начать с главного виновника. Того, кто постоянно гадит. Чтобы видели, что я с ним делаю… Этого может быть достаточно, чтобы другие научились, если у меня нет времени, чтобы добраться и до них. Пирс не двигался со своего места; его обычное место в задней части класса. Неужели он действительно собирался заставить меня повторять?
— Прошу прощения, — продолжил я, — может быть, ты не слышал меня, потому что сидишь так далеко, — я повернулся к миссис Прайс: — Часто ли вы боретесь с учениками сзади, которые не слышат вас должным образом?
Она тоже не ответила. Не могу не подумать, что это немного грубо. Думаю, это был достаточно вежливый вопрос. Я вернусь к ней позже. Я снова обратил внимание на Пирса. От одного взгляда на его лицо меня тошнит. Воспоминания о том, через что он меня заставил пройти. Я уверен, что Дэвид тоже должен чувствовать то же самое.
— Пирс, не заставляй меня снова спрашивать.
— Да пошёл ты нахуй, — выплюнул он из места, которое по глупости считал «безопасным», в задней части комнаты.
Маленький мальчик явно не понимает, как далеко могут лететь пули. Остальные ученики, особенно те, кто сидел в непосредственной близости, были не такими глупыми, когда между мной и Пирсом образовалась явная пропасть. Я поднял пистолет с того места, где он лежал рядом со мной, на столе, и направил его прямо на Пирса.