Синиша дернулся, сбросил пледы и выпрямился так резко, что Тонино на мгновение онемел от страха.
— А! Ха… Ха-ха… — задыхался поверенный. — Боже, ну и сон… Охренеть, какой сон, безумие…
— Ничего, ничего… Все в порядке. Мы как раз входим в третичскую бухту.
Синиша сонно посмотрел в круглое окошко, мутное от капель. Он не смог разглядеть ничего, кроме моря, которое почти совсем успокоилось.
— Мы приехали? — спросил он.
— Почти, еще минут десять.
— У тебя есть зеркало? Туалет здесь есть?
— Зеркало есть прямо под тобой, а нужник… Не знаю, как бы это сказать… Я делаю это с кормы.
— У тебя нет туалета?
— На «Аделине» нет. Он здесь не нужен. Тебе я бы не советовал делать это сейчас. Лучше потерпеть еще полчаса.
Синиша спокойно сложил пледы и положил их на столик. Потом он поднял крышку лавки. Зеркало оказалось не во внутреннем ящике, а с обратной стороны сиденья. Он вяло посмотрел на улыбающегося Тонино, встал на колени, просунул ступни под привинченный к полу столик и стал кое-как приводить в порядок отражение в этом диком зеркале. Тонино вышел на корму и снизил ход двигателя до приятного урчания.
Поднявшись, Синиша опустил сиденье с прикрепленным к нему зеркалом, обошел столик и достал из ящика соседней лавки новую банку «Фостер’са», после чего тоже вышел на палубу.
— Вуот воам! Нуовый трецицьуонский повери! Соамый лутший! — прокричал Тонино и в три прыжка перескочил с кормы на нос катера.
На небольшой набережной перед рядом одноэтажных каменных домишек стояло два десятка людей под зонтами. Один мужчина вышел вперед, Тонино бросил ему швартов, который тот с готовностью поймал и обвязал вокруг полуразрушенного каменного столбика. Синиша, не придумав ничего лучше, поднял банку с пивом в знак приветствия. Все зонтики на берегу тут же приподнялись в ответ, будто направляемые рукой невидимого дирижера. Приятно удивленный Синиша поднял банку еще раз, чуть выше, но на этот раз реакции не последовало.
— Тонино, вы что, живете все вместе в этих нескольких домиках? — тихо спросил Синиша.
— Да нет, ну что ты, это просто порт, а деревня наверху, позади.
— Позади?
— Не торопись, ты все увидишь. А сейчас спускайся с «Аделины». Осторожно, не поскользнись.
Синиша подошел к переднему краю катера, оттолкнулся левой ногой и ловко спрыгнул на мокрую пристань в миллиметре от господина, вышедшего из толпы, чтобы помочь ему спуститься. Он покровительски похлопал мужчину по плечу, улыбнулся ему, а потом, не переставая улыбаться, обратился к остальным:
— Здравствуйте, люди добрые!
— Бенарриватовать, шьор повери! — ответил ему кто-то из собравшихся, а все остальные закивали. — Бенарриватовать ноа Трециць, энтот стоун тир, энту каменную лакриму!
Синиша мало что понял, но по интонации оратора можно было заключить, что речь идет о витиеватом местном варианте «Добро пожаловать!».
— Благодарю вас! — сказал он и снисходительно оглядел всех присутствующих. — Я думаю, что мы быстро найдем общий язык. Мне, конечно, понадобится некоторое время, чтобы познакомиться с вашим диалектом и вашими обычаями, но я обещаю приложить все усилия. Разумеется, мне не обойтись без вашей помощи, тем более что в наших общих интересах разобраться с этой ситуацией как можно скорее. Если вы не против, я начну сейчас же. Во-первых, почему вы все зовете меня «повери»? Сначала Тонино во время нашего путешествия на катере, теперь вы. «Повери», насколько мне известно, в переводе с итальянского означает «бедный», «несчастный» или что-то в этом духе. Почему вы считаете, что это применимо ко мне?
Местные стали хмуро переглядываться, а Тонино в это время как раз спрыгивал с катера со связкой газет в руках:
— Подождите, господин поверенный, думаю, произошло недоразумение. Повери не бедный и не несчастный, совсем наоборот. Мы просто немного сократили слово «поверенный», которое было для всех нас новым, и получилось «повери». Повери — это по-третичски «поверенный», понимаете? Здесь нет никакого злого умысла.
Синиша внимательно посмотрел в светившиеся непорочной искренностью глаза молодого человека. Его удивил официальный тон, с которым Тонино к нему обратился. «Видимо, он тоже хочет иметь капельку авторитета. Что ж, пускай. Понятное дело, что его не устраивает роль простого переводчика». Пауза затягивалась, и Синиша чувствовал, что все взгляды устремлены на него. Нужно было что-то ответить. Он знал, что от его слов зависит, как к нему будут относиться в дальнейшем все эти кислые лицемеры.
— Ага, тогда совсем другое дело, — сказал он наконец, с трудом удерживая на лице голливудскую улыбку. — Ну что, мы закончили протокольную часть? Где, говоришь, ваша деревня?
Он обратился к Тонино на ты, чтобы капелька авторитета со временем не начала разрастаться.
— Там, наверху… Хм, как бы это сказать… За этой горой.
— Прекрасно. Пойдемте, чтобы успеть до темноты.
— Хоците верхуом? — тут же спросил его один из встречавших, левой рукой подводя осла, а правой показывая на животное. Эта пантомима помогла Синише понять смысл вопроса.
— Спасибо, я пойду пешком. Идти, наверное, не так далеко?
Никто не ответил.
Дорога шла вверх вдоль моря. Первые несколько метров она была вымощена камнем, а далее переходила в грунтовку и сужалась настолько, что рядом, плечом к плечу, могло идти не более двух человек. Синиша, впереди которого шел лишь нагруженный его сумками ослик, обернулся и посмотрел на торжественную делегацию, члены которой разбились на пары, из-за чего она стала напоминать группу школьников на экскурсии. Но кто же классный руководитель? Он или осёл? Или это он осёл? А может, этот деревенщина, что идет рядом с ослом и держит зонт над его сумками?
— Обрати внимание на низкие заросли маквиса[3]справа от нас, — вывел его из задумчивости шепот Тонино. — Ты, без сомнения, заметишь, что он высажен с определенной логикой, а за его внешним видом следят с особой тщательностью. Он-то и скрывает тропу от глаз незваных гостей.
Сделав еще пару шагов, Синиша остановился, чтобы внимательно осмотреть окружавший его ландшафт. Действительно, низкий кустарник вдоль дороги, через который тут и там прорастали редкие ветвящиеся деревца, делал тропу совершенно невидимой с моря. Но еще больше его поразила сама бухта. С катера он этого не заметил, но отсюда, с высоты десятка метров над уровнем моря, третичская бухта выглядела как озеро, со всех сторон окруженное сушей. Там, где берег спускался ниже всего, на северо-западе, если он не ошибся и это был именно северо-запад, под низкими облаками можно было разглядеть бледно-красные отблески далекого маяка.
— Вот это да! Классно же вы спрятались, да? — спросил Синиша у Тонино, на что тот лишь пожал плечами и глуповато улыбнулся.
— А это маяк светит, вон там? — показал рукой Синиша. Тонино посмотрел на отблески, пульсировавшие на низком небе, и слегка дернул головой. В ту же секунду на его лице появилось детское выражение восхищения впервые увиденным зрелищем.
— Ты видишь? — спросил Синиша. — Что-то розовеет там, за холмом. Тонино, прием! Земля вызывает!.. Эй!
— Не гомози, повери, энто ж Тонино… Энто пасаре, как обыцно, — подошел к нему мужчина, который приветствовал его на пристани.
Синиша сделал глубокий вдох, потом выдох. После этого он сказал:
— Уважаемый, я вас не понимаю. Мой переводчик, судя по всему, превратился в каменного истукана. Я, чтоб вы знали, в пути уже более десяти часов и слишком устал, чтобы по достоинству оценить забавные местные обычаи. Объясните, ради бога, что происходит?
Мужчина нахмурился, его лицо исказила гримаса высшего напряжения, он изо всех сил старался подобрать слова, которые будут понятны повери.
— Тонинот… кажды день… вуот так. Церез пяць минут пасаре. Насинг!
— Столбенеет на пять минут?! Вот так замирает и отключается?!
— Си.
— И что, потом приходит в себя как ни в чем не бывало?