— Моя подруга получила огнестрельное ранение, — говорю я очень серьезной женщине-регистратору с вьющимися волосами, которая сидит за компьютером. — Мне нужно найти ее.
— Как ее зовут? — спрашивает она и кладет пальцы на клавиатуру.
Я открываю рот, а потом закрываю его. Потому что не знаю. Сомневаюсь, что она лежит под именем «Еллоу». Но потом вспоминаю душераздирающие крики Индиго. И как он ее звал. Имя, которое он выкрикивал снова и снова.
— Элизабет. Ее зовут Элизабет.
— А фамилия? — раздраженно интересуется женщина.
— Я не знаю фамилию.
Женщина убирает пальцы с клавиатуры.
— Полагаю, вы не такие уж и друзья. Я ничем не смогу вам помочь, если вы не знаете фамилию.
Мне приходится очень постараться, чтобы сдержаться. Я устала. Мне больно. Я потеряла практически три месяца своей жизни. Лишилась парня. Отца. Друга отца. Всех. И всего. Я не имею понятия, жива ли Еллоу. Я вот-вот взорвусь. Мои руки сжимаются в кулаки.
— Ирис!
Я резко поднимаю голову.
— Индиго!
Я отталкиваюсь от стойки и бегу к нему. Прямо в руки. Он обнимает меня и крепко прижимает к себе.
— Как она? — уткнувшись ему в плечо, спрашиваю я.
— Она в порядке, — торопливо отвечает Индиго уставшим и одновременно обеспокоенным голосом. — Им пришлось незамедлительно сделать ей операцию, но теперь все хорошо.
— Мне так жаль. Это была моя вина. Мне следовало остаться, когда я узнала правду. Тогда никто не стал бы преследовать меня и никого бы…
Индиго прижимает палец к моему рту.
— Прекрати. Ты ни в чем не виновата.
— Но…
— Ни в чем. — Он отступает назад и смотрит мне в глаза. — Твой отец и правда был Стражем времени?
— Да.
— Мне всегда хотелось верить, что ты хороший человек. В глубине души я знал это. Ты бы не стала делать то, в чем обвинил тебя Альфа. Все эти месяцы преследования я надеялся, что мы не найдем тебя. Что ты просто исчезла, чтобы жить где-нибудь счастливой и свободной.
— Не было бы никакого счастья и свободы, пока я не закончила бы это.
Индиго кивает.
— Все меняется. Я даже не знаю, что теперь будет со Стражей. Будем ли мы и дальше существовать. У нас нет командира. Может быть, когда все станет ясно, ее согласится возглавить мой отец, но я не знаю. Не знаю, хочет ли он. Такое ощущение, что в последние дни мы мрем, как мухи. Блу ушел.
Наверное, мне стоило бы удивиться. Но нет. Блу всегда этого хотел. С того самого дня, как его предали в День испытаний на втором курсе.
— Тайлер, — говорю я. — Его зовут Тайлер. А меня Аманда. Не Ирис.
— Рад познакомиться с тобой, Аманда. Я — Ник, — протянув руку, отвечает он мне.
Ник. Я повторяю его имя про себя несколько раз. Ник. Ник. Как непривычно оно звучит.
Позади нас кто-то откашливается. Мы с Индиго — Ником — поворачиваемся и видим Зета. Он выглядит так, будто состарился на двадцать лет с момента нашей последней встречи. У него очень уставшие глаза, в волосах появилось больше седины, а лицо избороздили морщины.
— Ее только что перевели в палату. Она проснулась и спрашивает тебя.
Индиго отпускает мою руку.
— Мне нужно идти. — Я киваю. Он начинает идти по коридору, но Зета хватает его за руку и останавливает.
— Я имел в виду тебя, — произносит он, глядя пряма на меня. — Она спрашивает тебя.
— Меня?
— Я покажу тебе куда идти.
Мы молча тащимся по коридору, но внезапно меня осеняет мысль. Я замираю, и Зета с Индиго делают то же самое.
— Где вы были? — спрашиваю я Зета.
— В одна тысяча девятьсот сорок втором году, — скорчившись, отвечает он. — В последнюю минуту Альфа отправил меня на миссию, которая оказалась пустышкой. — На его лице появляется выражение боли, и он отходит, как будто ему слишком тяжело стоять и говорить об этом. Зета останавливается возле лифта. Двери открываются, и мы заходим. Зета нажимает на кнопку четвертого этажа.
— Мне нужно было понять по его поведению, что что-то не так. Мне не стоило уходить. Нужно было остаться здесь и…
Он не заканчивает свою мысль. Я отвожу взгляд. Мне жаль, что я спросила. Теперь он будет до конца жизни винить себя за то, что был на мнимой миссии, когда подстрелили его дочь.
Мы выходим из лифта и останавливаемся перед стеклянной дверью со звонком на стене. Зета сканирует карточку и открывает ее для нас. Мы оказываемся в отделении интенсивной терапии. Все двери в нем сделаны из стекла, а комнатки очень маленькие. Я сразу вижу Еллоу. Она в третьей палате — лежит на кровати и пялится в потолок. Выглядит ужасно. Под глазами фиолетовые синяки, а лицо белое, как простыни, на которых она лежит. Еллоу поднимает взгляд и видит, что я смотрю на нее через стекло. Я открываю дверь и захожу, по пути замечая на стене табличку с именем, написанную стираемым маркером.