— Гномы не любят Цитрамона, — глухо сказал он, и от его дыхания у всех подскочило содержание алкоголя в крови. — Но еще больше его не любят эльфы. Пусть заговорит Лепоглаз, далекопосланник Мрачного Хренолесья.
Неподалеку от Фордо кто-то тихонько икнул. Это оказался тот самый конопатый эльф-певец. Из его носа торчали ватные тампоны, похожие на окровавленные сосульки. Встав, эльф быстро заговорил, кивая в такт своим словам:
— Как полный посланник Мрачного Хренолесья, я с негодованием смотрю на деяния Цитрамона и гневно клеймлю позором его имя. Он сволочь. Он — подлец! Он строит козни и плетет интриги! Он... у меня просто нет слов! А еще он нагло подбрасывает в почтовые ящики лесных эльфов пропагандистские листовки и это! — Лепоглаз вытащил из-за пазухи несколько свернутых в трубку журналов. — Вот эту дрянь, которая развращает моих соотечественников!
Он бросил журналы на стол, с их обложек подмигивали голые красотки.
— Развратные бумаги! — с праведным гневом вскричал Лепоглаз, разравнивая журналы так, чтобы все до единой обложки было видно. — Мерзость! Грязь! А качество полиграфии? Фото на весь разворот и без капли текста! Девчонки — загляденье! Продаю очень дешево! Оптом — скидка!
Владыка Эльфов с интересом поводил очами.
— Я, пожалуй, куплю пару штук... Или даже три! — быстро добавил он, выуживая кошелек.
Прежде чем Лепоглаз успел моргнуть глазом, возле него образовалась давка. Громче всех кричал Гнусдальф, стараясь выторговать себе самый непристойный журнал подешевле. Он напирал на право старшинства и отмахивался от конкурентов посохом.
— ...Так, все? Больше желающих высказаться нет? — спросил Эглонд пять минут спустя, прикладывая пятак к свежему кровоподтеку под глазом.
— Да нет, нету никого, — высказался Гнусдальф, со счастливой улыбкой на устах втискивая самый толстый журнал в свой саквояж. Там уже лежали пара позолоченных дверных ручек с вензелем Эглонда, три столовых набора и свистнутый на кухне подстаканник.
Эглонд запихнул тонюсенький журнальчик за трусы, степенно опустил полы халата и негромко сказал:
— По-моему, здесь есть еще одно лицо, чье мнение о делах Хреноземья нам стоит выслушать. Да-да, я говорю о наследнике!
Тишина наступила в актовом зале. Даже гномы перестали храпеть. Было слышно, как напряженно сопят за дверями мордорванские шпионы.
Фордо недоуменно огляделся. О каком еще наследнике толкует Эглонд?
Под задом Элерона скрипнул стул. Бодяжник встал, и все увидели, что он бледен.
«Бедняга траванулся эльфийской жратвой», — уверенно определил Свэм.
Однако Фордо истолковал вид Бодяжника по-своему. «Не упоминать при Бодяжнике о короле...», — так, вроде бы, говорил Гнусдальф. Внезапно Фордо понял, на что намекал маг.
— Августейшая особа! — вскричал хрюкк. — Ты — наследник Большого Голубого Трона Гондории!
По телу Элерона прошла дрожь, а на лице проступило выражение затаенной скорби.
— Увы, это я, — кивнул он.
Зал ахнул. Да, это был он, наследник трона могучего государства, тот, чей предок Солидол вынужден был отречься от престола и лечь в клинику, где лечили беспробудных алкоголиков и особо буйных писателей. Там он умер от белой горячки. К счастью, он успел закрутить роман с одной медсестрой, и его род, таким образом, не прервался. С тех пор минула не одна сотня лет, но Гондория не устала ждать наследника, готовая ему отдаться, лишь бы была в нем хоть капля королевской крови... Ну, а пока наследника нет, страной правит династия Заместителей.
— Ты слишком худой для наследника! — проскрежетал Брагомир. — А чем докажешь, что ты и впрямь потомок Солидола?
— Вот паспорт! — Элерон извлек новенький паспорт, раскрыл его и показал Брагомиру.
— Эй, но это эльфийский паспорт! — удивленно вскричал богатырь.
— Ну и что? — Элерон послал Брагомиру презрительную улыбку. — Свой старый паспорт я потерял, а новый получил вчера в Раздеванделле. Вот подписи Эглонда, Гнусдальфа и еще семерых авторитетов. Они удостоверяют, что я прямой и единственный потомок славного Солидола! Вот так-то! Хе-хе...
Брагомир покраснел. Все (кроме гномов) знали, что он — старший сын Заместителя Гондорийского Короля, а следовательно — и сам будущий Заместитель.
— Значит, моей стране суждено пережить Возвращение короля... — покрывшись испариной, прошептал он.
Гнусдальф кашлянул.
— Не стоит драматизировать. Возвращение короля предречено свыше, и, я думаю, найдет горячий отклик в сердцах простых гондорийцев. Ведь так, Элерон?