— Люди, люди, помогите! — заверещал Гнивли, но в рахитанском лагере его не услышали — сыны степей были заняты тем, что истошными воплями и ударами в бубен отгоняли злых духов, которые — рахитанцы верили! — бродили ночью по степи.
Сарукан подбежал к Лепоглазу и врезал ему коленом под дых. Потом схватил лук и переломил его об колено.
— Первое! — прохрипел он сквозь кашель. — Я не Сарукан! Второе! Ты, эльфийский недоносок, чуть меня не убил! За это с тебя двести евро! И третье...
Как следует откашлявшись, он шагнул к огню и сдернул с головы роскошный белый «стетсон»...
— Гнусдальф! — сдавленно вскрикнул Бодяжник.
— Мастурдир! — изумленно прошептал Лепоглаз, назвав Гнусдальфа его эльфийской кличкой, которая означала... впрочем, об этом лучше промолчать.
— Вот именно, — с улыбкой поклонился чародей. Несмотря на копоть, его белый смокинг выглядел роскошно. То же самое относилось к белым спортивным штанам без пузырей на коленях, и к кремовым остроносым туфлям из крокодиловой кожи, на которых алели призрачные, видимые лишь читателям «Воспаления колец» слова: «Украдено с турецкого базара!»
Не веря глазам своим, смотрели бывшие охранители на знаменитого прохиндея, ловчилу и крючкотворца, прихотью судьбы извлеченного из мрака забвения. Черты лица его сделались строже, морщины разгладились, а борода, дотоле напоминавшая дохлого дикобраза, превратилась в белоснежную, отливающую атласом сосульку.
— Да, — просто сказал старый пердун, — это я. Добрый вечер, добрый вечер, мои старые друзья!
— Гнусдальф... — прошептал Элерон, охваченный противоречивыми чувствами. — Но... мы были уверенны, что ты погиб в неравной схватке с Бульрогом...
— Я спасся, — сухо сказал чародей. Бесцеремонно отодвинув Гнивли, он присел к костру на его мешок.
Гнивли был настолько ошеломлен, что даже не закатил своей обычной истерики.
— Ты спасся... — наконец выдавил он. — Но — как?
Гнусдальф усмехнулся:
— Сработал принцип неопределенности.
— Что?
— Распалась связь времен!
— Э...
— Генератор случайных чисел выбросил три семерки.
— Чего? — хором спросила тройка героев.
Маг прищурился:
— Причина поменялась местами со следствием, так вам ясно?
— С каким следствием??? — осторожно уточнил Элерон. — А разве ты еще под...
Гнусдальф погрозил ему пальцем:
— Но-но, в моей биографии больше нет темных пятен! Я спасся, ибо мой земной путь... Ну ладно, ладно, что касается моего спасения... в просторечии это обычно называют Несусветным Поворотом Сюжета! Это же фэнтези, нет? Здесь все можно! Вы хотите знать подробности? Вы хотите знать, зацепился ли я подтяжками за скальный выступ в метре от дна пропасти??? Нет, меня спасли мистические силы, ибо я...
— Но в Умории ты был без подтяжек!!! — вскричал Элерон.
Гнусдальф пожал плечами:
— Тогда, наверное, это была резинка от кальсон. Впрочем, заметь, я этого не утверждаю.
— Но где... где ты был все это время? — спросил Лепоглаз. — Ты выглядишь так, будто с тобой произошло нечто мистическое, таинственное... нечто сакральное, доступное лишь магам...
— Да, — скромно признался Гнусдальф, — я выиграл в «Спортлото». Джек-пот, большие деньги по нынешним временам. — Он провел ладонью по щеке; Элерон учуял запах «Кензо». («Пьет такой дорогой одеколон! — поразился Бодяжник. — Значит, не врет, значит, и вправду разбогател!») — Имея капитал, я смог, наконец-то, пробиться Наверх, о чем давно мечтал. О, там великолепно! Черная икра, персидские ковры, пятисотдолларовые шлюхи... Я сделал подтяжку лица, изменил отпечатки пальцев, сфотографировался с нашим президентом... всего пятьсот долларов за снимок... Но самое главное, исполнилась мечта моей жизни: я наконец-то стал Белым!
— Еще бы! — с неподдельной радостью вскричал Элерон. — Ты наконец-то вымылся и надел чистую одежду!
Гнусдальф скрипнул зубами, бросил на Бодяжника злопамятный взгляд, но, против обыкновения, не полез в драку.
— Стать Белым у нас, у магов, это означает продвижение по службе, — терпеливо пояснил он. — Коротко говоря, я сравнялся в чине с Саруканом. Мне был вручен патент.
Патент на Белого и вправду лежал в кармане Гнусдальфа. К патенту прилагался бесплатный накладной нос на резинке. На Рыжего у Гнусдальфа не хватило денег.
Основательно порывшись в бездонных карманах, чародей вытащил коробку сигар.
— Кубинские, — небрежно бросил он, щелкая крышкой. — Кому?