КРИСТЕН ЭШЛИ
Воспарить к небесам
Серия «Магдалена». Книга 2
Перевод: Алла
ПРОЛОГ
Начать заново
Я стояла посреди огромной комнаты, длинная, высокая стена окон открывала серый вид на Атлантический океан, пенящийся на фоне скалы, моя мебель (по большей части) стояла там, где я хотела, остальное пространство было занято коробками, сложенными в высокие штабеля.
Я привезла слишком много вещей.
Я должна была пройти через это. Обдумать все это. Отсеять лишнее.
Начать заново.
Вот что мне было нужно.
Вот почему я была здесь.
Начать заново.
Проблема заключалась в том, что для этого мне нужно было вернуться и исправить ошибки прошлого.
Думая о своей самой большой ошибке, я услышала звонок в дверь.
Покупая дом на расстоянии, не посмотрев ничего, кроме фотографий, очевидно, что я не слышала звука своего дверного звонка. Услышав его теперь, я удивилась, что он оказался таким же ошеломляющим и элегантным, как и остальная часть дома. Приглушенные перезвоны, нежно звеневшие в пространстве, будто были тщательно подобраны именно для этого места.
Я посмотрела на дверь с ее изогнутым разрезом необычного витражного стекла, как раз когда громкий стук, который ни в малейшей степени не был нежным, раздался тут же вслед за звонком.
Сквозь голубые, пурпурные и розовые тона витража я не видела ничего, кроме тени, но все равно знала, что за стеклом скрывается тело. Я бы узнала очертания этого тела где угодно.
— Амелия! Открой, черт подери!
Так оно и было.
Конрад.
Сердитый.
На самом деле, очень злой.
Таким он был уже много лет.
Я поспешила к двери по нескольким причинам.
Во-первых, он все еще стучал, а мне нравилась моя дверь. Она была сделана на заказ, чтобы соответствовать дому. Я не хотела, чтобы он ее повредил. А я знала, что он был достаточно зол, чтобы продолжать стучать и делать это так сильно, что с дверью может что-то случиться.
Во-вторых, я не хотела, чтобы он ждал. Он был зол, а я не хотела, чтобы он злился еще больше. Хотя я не могла себе представить, куда уж больше. Я потратила годы, исследуя глубины его гнева. Однако, обнаружила, что эти глубины были бесконечны.
И в-третьих — он имел право злиться, а я не хотела делать ничего, что давало бы ему больше прав.
Я подошла к двери, щелкнула замком, открыла ее и посмотрела на своего бывшего мужа.
Боже, как же он красив. Очень… очень… красив.
Мое сердце сжалось.
— Ты, мать твою, сделала это, — прорычал он, его глаза были прищурены, ярость так очевидна, так осязаема, что я могла ощутить ее вкус.
Я привыкла к этому вкусу. Он был едким, обжигал язык. Я ненавидела его, но где-то по пути пристрастилась к нему.
— Кон, — прошептала я.
— Не могла оставить все как было, — отрезал он.
— Пожалуйста, просто…
— Мы в порядке. У нас все хорошо. Мы наконец-то далеко от тебя и счастливы, а ты… — Он яростно замотал головой: — Черт, ты… — он сделал глубокий вдох, а затем закричал: — должна показаться здесь и все испортить!
О да. Очень злой.
— Это не входит в мои намерения, Кон, — успокаивающе ответила я. — Я знаю, что ты не поверишь, но…
— Знаешь, что я в это не поверю? — проревел он. — Знаешь? Да, сука, ты знаешь, мать твою! Конечно же, ты, блядь, знаешь!
Я подняла руки в успокаивающем жесте.
— Правда. Дай мне время. Я обещаю…
— Ты обещаешь? — прогремел он. — Это ты? Обещание от тебя? Что за гребаная шутка!
— Если ты дашь мне время, Кон… — мягко начала я.
Я остановилась, когда он наклонился ко мне, подойдя ближе.
— Время? Ты тупая, гребаная сука! Сколько же в тебе дерьма! Время? Я не дам тебе времени. Я тебе ни хрена не дам. Амелия, если ты налажаешь со мной, с моей женой, с моими детьми, ты мне за это заплатишь. Снова. Ты меня слышишь? Я заставлю тебя заплатить, мать твою!
Я открыла рот, чтобы что-то сказать. Что это были не его дети, а наши.
Однако, прежде чем я успела издать хотя бы звук, я услышала низкий голос, требующий:
— Отойди. Сейчас же.
Конрад резко обернулся.
Я посмотрела за его спину, и мир завис.
Потому что в пяти футах от Конрада, стоявшего на моем крыльце, я увидела высокого мускулистого мужчину с коротко подстриженными темными волосами и самыми красивыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела в своей жизни.
Эти глаза были устремлены на Конрада. Они были в ярости.
Но я этого не видела.
Я видела лишь его.