Это не было чем-то особенным.
Я никогда не была особенной.
Я просто была.
Вместе со всем остальным я отбросила это в сторону, поставила противень на стол охлаждаться и посмотрела в его сторону, отвечая:
— Здесь.
— Сходи за ними, сынок, — сказал он Киллиану.
Киллиан метнулась в мою сторону.
Я достала из ящика этикетки и фломастеры и отдала их мальчику Микки.
Он помчался обратно к отцу. Таким образом, началась большая активность, которая включала Микки и Киллиана, вытаскивающих вещи из своей коробки, помечающих их и зовущих меня, чтобы спросить, куда их положить, а также Эшлинг и меня, покрывающих и украшающих кексы, пока мы убирали кухню.
Как бы я ни устала, как бы ни боролась со своим влечением к Микки, я не могла не признать, что мне было приятно иметь компанию. Чувствовать активность вокруг себя. Слышать рокот голосов. Обмениваться словами или передвигаясь, получать или награждать улыбкой.
У меня давно такого не было. Не постоянно в течение трех лет и даже не часто в течение последних десяти месяцев.
Мне понравилось.
И у Микки были хорошие дети, хотя в этом не было ничего удивительного.
Мы закончили в мгновение ока, а когда закончили, я обнаружила, что хотела бы, чтобы это было не так.
Потому что в ту секунду, когда мы закончили, Микки сказал:
— Пора выбираться от миз Хэтуэй.
На что Киллиан тут же ответил:
— Можно мне пакетик печенья с «Reese’s», прежде чем мы уйдем?
Микки улыбнулся сыну.
— Ты стоишь мне целое состояние в плане еды, малыш.
Киллиан улыбнулся в ответ, не раскаиваясь, возможно, потому, что знал, что это так, но он также знал, что его отцу все равно.
— Просто к слову, — вмешалась я и увидела две пары голубых глаз, — для соседей лакомства бесплатны.
— Это не я собираю деньги на Лигу, а ты, — сказал мне Микки, направляясь в мою сторону, его сын рядом делал то же самое.
Он дошел до противоположной стороны стола, и, вытаскивая бумажник, посмотрел на этикетки с ценами на угощения, которые я уже наклеила.
— Правда, Микки, — сказал я. — Эшлинг помогла мне с глазурью и привести все в порядок. Лакомства — это расплата.
Он посмотрел на меня.
— Правда, Амелия, Килл в этой Лиге, так что мы вносим свой вклад.
Когда он смотрел на меня теплым и дружелюбным взглядом, мне ничего не оставалось, как согласиться, и я кивнула.
Он бросил мне на стойку пятидолларовую купюру и объявил:
— Джуниор говорит, что все начинается в семь. Мы будем без четверти.
Мои внутренности сжались в страхе от этого предложения, но прежде, чем я смогла собраться с мыслями и вежливо отказаться, Киллиан в ужасе воскликнул:
— Утром? — его лицо также отражало этот ужас, когда он закончил, страх сочился из каждого слога. — В субботу?
Микки посмотрел на сына сверху вниз.
— Ты хочешь новый шлем, обувь и перчатки для следующего сезона?
— Да, — пробормотал Киллиан, будто ему не хотелось этого делать.
— Тогда мы встанем пораньше и придем сюда, чтобы помочь завтра миз Хэтуэй продать все это, — распорядился Микки.
— Это действительно не… — начала я, но остановилась, когда взгляд Микки скользнул в мою сторону.
Замечание принято. Абсолютно.
Я видела глаза Микки Донована дружелюбными, улыбающимися, смеющимися, задумчивыми, оценивающими.
Но этот его взгляд сразу же давал понять, что когда Микки говорил, его дети слушались, и никто не смел возражать.
Проблема была в том, что я не хотела, чтобы Микки приходил ко мне домой. На самом деле семьи Джози и Джейка, Джуниора и Алиссы должны были быть здесь в шесть тридцать, так что Микки с детьми мне бы не понадобился.
Я посмотрела в его голубые глаза и решила промолчать.
Микки прервал зрительный контакт со мной и перевел взгляд с мальчика на девочку.
— А теперь пожелайте миз Хэтуэй спокойной ночи, и идем домой.
Я получила два пожелания спокойной ночи, один недовольный (Киллиан), один тихий (Эшлинг) и, когда они направились к двери, ответила тем же.
Микки повторил пожелание.
Я ответила и ему.
У самой двери Микки остановился и приказал своим детям:
— Осторожно на улице, я сейчас.
— Ладно, папа, — пробормотал Киллиан, волоча ноги через мой двор.
— Парень, дорожка, — приказал Микки.
— Ох, точно, — Киллиан посмотрел на меня, меняя направление и направляясь к моей дорожке. — Извините, миз Хэтуэй.
Я хотела ему сказать, что не думаю, что его ноги повредят мою траву, просто ступая по дерну, и он может пойти по более прямой тропинке к своему дому, но не стала.