Накануне вечером он мне честно признался.
Я ответила взаимностью.
— Не знаю, что сказать на это, потому что ты и прав, и неправ. Это стало бы твоим делом, потому что ты живешь через дорогу. Ты заметишь, что они бывают у меня нечасто, а когда они здесь, то делают все возможное, находя причины, чтобы уйти.
— Амелия, — мягко сказал он.
Я ждала большего, но это все, что он сказал.
С другой стороны, тут нечего было говорить.
И вообще, он говорил глазами. Он чувствовал мою боль. Он чувствовал, что будет, если его дети сделают то же самое.
И я могла прочитать эту муку в его глазах.
Видя отражения моих чувств в его глазах, я знала, почему все похоронила.
Потому что, если бы я этого не сделала, это поглотило бы меня так, что я перестала бы существовать.
Вот так.
Я истратила всю свою честность.
Поэтому я лишь пожала плечами.
— Что есть, то есть. Теперь я здесь. Посмотрим. А теперь, хочешь сэндвич? Мне доставили кое-что из «Wayfarer’S», и я не знаю, в курсе ли ты, но они прибыли полчаса назад. Они в холодильнике.
Он посмотрел на холодильник, будто знал, что мне нужно передохнуть от его пристального взгляда, прежде чем снова посмотреть на меня, его взгляд уже ничего не говорил, но был нежным.
— Я возьму, что мне нужно.
Я кивнула и отвернулась.
— Эми.
Я резко остановилась и оглянулась на него, зная, что в моем доме нет никого с таким именем, и вздрогнула, поняв, что он обращается ко мне. Неужели он забыл мое имя?
— Это, — заявил он, протягивая руку в сторону распродажи, которая теперь проходила в моей гостиной. — Ты хорошо поработала, детка, И ты должна знать, что мы это ценим.
Я позволила себе ощутить это прекрасное чувство в течение наносекунды. Потом пробормотала:
— Спасибо, — и отошла.
*****
— Господи Иисусе, у тебя ничего не осталось, — объявила Алисса, стоя рядом со мной на лестничной площадке и глядя в мою гостиную.
Было три тридцать. Распродажа закончилась. Остальные вещи были сложены в коробки, и Джуниор с Джейком тут же их увезли, часть в «Гудвилл», часть — на склад для последующей возможной продажи.
Остальные находились в моем доме и наводили порядок.
Но убирать было особо нечего.
У меня остался диван. Торшер. Одна тумбочка (другая была продана, хотя и не продавалась).
У меня даже не осталось ни одного барного стула (они участвовали в распродаже).
Остальное стало историей.
Большинство мам начинающих боксеров исчезли. Несколько человек остались, включая Джози, Алиссу и их семьи (кроме Джейка и Джуниора, которые только что ушли, Коннер и Итан пошли с ними, чтобы помочь).
И Эшлинг была здесь. Микки находился снаружи, тащил с Киллианом к машине покупателя столик, который я не собиралась продавать, но он стал последним, что я продала.
— Это хорошо, чистая палитра, — ответила я, также осматривая пространство превратившееся в пещеру, и выглядящее так, будто там никто не жил.
Но все равно оно выглядело лучше, чем тогда, когда повсюду были сложены коробки.
И я была уверена, что однажды (скоро) оно будет выглядеть потрясающе.
— Чего? — переспросила Алисса, и я посмотрела на нее.
— Чистая палитра, — повторила я. — А теперь пришла пора наносить краски.
Она дьявольски ухмыльнулась.
— Тебе нужна помощь, сестра, я умею тратить деньги.
Я не была у нее дома. Я видела, как она одевалась. Она немного шла на риск (с волосами, макияжем и одеждой), и, по общему признанию, было нехорошо (но верно) сказать, почти пересекла черту образа потаскушки.
И все же мне хотелось, чтобы она помогла мне декорировать дом, потому что мне было все равно, какую черту она могла пересечь. Она мне очень нравилась.
— Я готова, когда ты будешь готова.
Ее улыбка стала взволнованной.
— Я знаю местного дизайнера интерьеров, который очень хорошо выполняет свою работу, — присоединилась к нашему разговору Джози, держа в руке банку пива и тряпку для вытирания пыли, хотя я понятия не имела, что она могла вытирать, так как я продала свой обеденный стол (который был выставлен на продажу), и она не находилась рядом с тумбочкой.
— Я хочу, чтобы все, что я здесь создам, станет отражением лишь меня, — осторожно ответила я, не желая ранить ее чувства и не делясь тем, что понятия не имею, кем я могу оказаться.
Она склонила голову набок, и ее губы изогнулись вверх.
— Значит, так тому и быть.
Алисса с воплем вскинула руки вверх:
— Девчачья декор-поездка по магазинам!
Скорее больше пятидесяти поездок. У меня был большой дом, и если не считать детских комнат, которые все еще оставались нетронутыми, теперь он был чистым листом.