Пока он тащил меня к двери в главный зал ресторана, я почувствовала легкий озноб и посмотрела в сторону матери, чтобы увидеть, как она уставилась на нас с Микки.
— Через несколько минут мы садимся ужинать, милый, — сказала я ему, пока он вел меня между столиками.
— Без нас это невозможно, — ответил он.
— Вот почему мы не можем уйти, — заметила я.
Он ничего не ответил.
Я тоже молчала, он повел меня в коридор по направлению к туалетным комнатам.
В животе стало горячо, а ноги начали дрожать, когда в конце коридора он повернул направо, а затем повел нас мимо туалетов.
Он отодвинул в сторону пальто (я знала, что это был гардероб) и толкнул меня к задней стене.
Там было темно.
Там было тихо.
Вероятно, в любую секунду здесь могла появиться администратор, чтобы повесить одежду.
Когда Микки положил руки мне на бедра, мне стало все равно.
Странно, что гардероб был нашим местом.
Но так оно и было.
Все началось не здесь.
Но именно здесь все закрутилось.
И еще больше я любила Микки Донована за то, что он привел меня туда накануне того дня, когда он официально собирался сделать меня своей, а я его — своим.
Он опустил глаза и смотрел на меня сквозь темноту.
А потом эти глаза поднялись ко мне.
— Красивое платье, детка.
Ну вот, со мной опять случилось это.
Я воспарила.
Хотя в эти дни я научилась жить, витая в облаках.
— Боже, я люблю тебя, — прошептала я.
На это он одарил меня одной из своих легких усмешек. Да, я его просто обожала.
— Хорошо, значит, ты будешь обжиматься со мной в гардеробе, — ответил он.
— Моя мать будет недовольна, — заметила я.
— Единственная причина, по которой мы вообще возвращаемся, это то, что я могу спасти свою мать от твоей.
Я подошла к нему, скользнув рукой вверх по его груди.
— Мне очень жаль, Микки. Они…
Он прервал меня:
— Расслабься, Эми. Им все равно. Они знают таких людей. Знают, как вести себя с ними. Знают, что ты не такая. Они любят тебя и любят твоих детей. Вот, что имеет значение.
Так и было. Это означало, что пришло время расслабиться.
А еще пришло время обжиматься.
Я склонила голову набок.
— Так мы будем обжиматься или как?
Я почувствовала жар в его глазах прежде, чем почувствовала, как его губы захватили мои.
Я скользнула руками по его плечам.
Он скользнул одной рукой, обхватывая меня сзади за шею, а другой — за зад.
От этого интимного прикосновения я застонала.
Микки прижал меня к стене.
Так, мы обжимались в гардеробе во время репетиции свадебного ужина, и делали это довольно долго.
Достаточно долго, чтобы полностью разозлить мою мать (чего она никак не выказала, за исключением ледяных взглядов, направляемых на меня), что было потрясающе.
И достаточно долго, чтобы разгорячиться и взбудоражиться, поэтому много позже, когда у меня на тумбочке зазвонил сотовый, пробуждая от беспокойного сна, и я взяла трубку и услышала, как Микки прорычал:
— Дверь, — я побежала к входной двери (но, вероятно, все равно бы это сделала).
Он, по требованию моей матери в силу «традиции», остался с Киллианом и Оденом в доме Джейка и Джози, и у него, очевидно, был ключ.
Так что он открыл дверь еще до того, как я туда добралась.
Но предупреждающий звонок был действительно сексуальным.
И, наконец, мы обжимались достаточно долго, чтобы Микки настолько разгорячился и взбудоражился, что буквально потащил меня по коридору в мою комнату.
Мы трахались на кушетке.
Потом он крепко и нежно поцеловал меня у входной двери и вернулся в Лавандовый Дом, потому что плохая примета — видеть невесту в день свадьбы.
И хотя время указывало, что технически день нашей свадьбы уже наступил, я решила, что это не считается, потому что солнце еще не взошло.
Поэтому я проигнорировала это и просто скользнула в нашу с Микки кровать, положила голову на подушки и снова заснула.
Но я сделала это, все еще паря в облаках.
*****
Микки
Микки лежал голый на кровати, в камине пылал огонь, его глаза были устремлены на кухню, он ждал.
Она шла к нему в своих расшитых блестками и мехом шлепках и коротком халатике, неся поднос.
— У меня есть плавленый сыр и крекеры, — объявила она. — А еще взбитые сливки и ванильные вафли. И свежее пиво. Так что, на моем волшебном подносе есть все необходимое для ужина и десерта — ни шума, ни суеты, ни уборки.
Он понятия не имел, для чего ей взбитые сливки, но точно знал, как ему их применить.