Эшлинг вышла с самодельным гуакамоле, имевшим идеальный намек на кинзу, приятный привкус чеснока и минимум помидоров, что делало его божественным (творение Микки, заставившее меня с нетерпением ждать обеда). Она увидела чипсы, закатила глаза на отца и пошла обратно в дом, вернувшись с миской, в которую высыпала чипсы (начинающая хозяйка, и наверняка хорошая).
И мы все сидели, жуя, потягивая напитки, а Киллиан почти все время разговаривал с Микки, а я вставляла словечко то тут, то там.
Вскоре после этого Микки встал и пошел за мясом.
Он принялся жарить.
По доброжелательному требованию отца дети безропотно встали, схватили со стола все необходимое, включая красивые пластиковые тарелки, и накрыли на стол.
Когда пришло время, Эшлинг пошла готовить салат из шпината.
В конце концов, я съела больше, чем за последние недели (и мой желудок протестовал, но я его не слушала, потому что все было очень вкусно) и, к удивлению Микки, сделала именно то, чего он от меня хотел.
Я отдыхала, пила пиво, ела вкусную еду, в замечательный летний день сидела с прекрасной семьей на веранде в Мэне и расслаблялась.
*****
— Детка.
Я находилась в опасной зоне.
— Эй.
Рука лежала у меня на бедре.
Шоссе прямо в опасную зону.
Эта рука мягко встряхнула меня.
— Эми.
Мои глаза распахнулись, и я увидела темно-фиолетовый твил.
Я точно знала, где нахожусь.
Я была в доме с семьей, которая меня любила.
В доме, где мы сидели на солнечной веранде и угощались тремя разными салатами (все отличные), великолепно поджаренными сосисками и куриными грудками в соусе барбекю. За этим последовал божественный шоколадный торт, по сравнению с которым мои кексы с глазурью казались опилками, покрытыми наполнителем для подушек.
В доме, где я сказала четырнадцатилетней девочке, что думаю о ее торте, и она отдала мне весь мир, когда ее голубые глаза засияли.
В доме, где мы болтали, смеялись и закончили трапезу игрой во фрисби.
В доме, где я могла бегать по заднему двору с детьми, которые наслаждались моей компанией, демонстрируя свое мастерство во фрисби, потому что я была потрясающим игроком, учитывая, что мы с братом как можно чаще ходили на пляж (это то, что ты делаешь, когда растешь в Ла-Хойе, у нас был пляж, мы им пользовались), и играли во фрисби. А умение хорошо играть во фрисби — это, по-видимому, навык, который ты не теряешь.
В доме, где во время игры во фрисби одиннадцатилетний мальчик сказал мне, что я «бомба», потому что я была потрясающим игроком.
В доме, где после фрисби мы расположились на большом уютном диване в гостиной, чтобы посмотреть, как Том Круз и Вэл Килмер играют в волейбол (среди прочего), и от пива, полного живота и замечательной компании, расслабленная и непринужденная, я заснула, свернувшись калачиком в углу этого большого, уютного, фиолетового дивана.
В этот момент, все еще в полусне, я повернула голову и посмотрела в удивительные голубые глаза Микки Донована.
Это не заставило меня стряхнуть сон.
Нет, сон овладел мной, и я остался в опасной зоне, потому что мне это нравилось.
Потому что я находилась в доме с красивым мужчиной, который защищал меня, кормил, смеялся вместе со мной, был открытым, честным, любил своих детей, не скрывал своего восхищения моими способностями к фрисби и заботился обо мне.
— Дети в постели, — этот красивый мужчина в своем уютном доме шептал мне слова, которые прекрасный отец, прекрасный муж, прекрасный любовник сказал бы своей женщине. — Тебе нужно было выспаться, поэтому я дал тебе поспать. Теперь мы оба должны завалиться в свои кровати, Эми.
Да, должны. Нам нужно было лечь спать.
Но в полусне, глядя на самого красивого мужчину, которого я когда-либо видела, имея единственный по-настоящему хороший день за три года, проводя с ним время, будучи частью его жизни, частью его семьи, я решила сначала, что мне нужно завалиться на него.
Так я и сделала, моргая от сна, который все еще держал меня в своей власти, не желая и, возможно, не в силах отпустить его, я наклонилась вперед. В то же время я подняла руку, обхватывая сбоку его сильную шею, чувствуя мускулы, а также ощущая трепет от осознания того, что таким твердым, вероятно, он был повсюду.
И без промедления я прижалась губами к его губам, не желая ничего больше, ничего другого, ничего в своей жизни, не заботясь ни о чем, кроме как жить этой мечтой.
Микки отпрянул.
Я резко проснулась.