На их пути стояла женщина – некое подобие Ллис. Да, это было ее подобие. Ни на секунду Ивейн не принял бы эту женщину за свою сестру, с которой они были близнецами. Было ли сходство капризом природы или результатом колдовства, но это существо, несомненно, было связано с темными силами, которые вновь привели его и Глиндора в Трокенхольт, тех самых сил, что вызвали болезнь Ани.
Опасаясь быть разоблаченной в Трокенхольте, Элис решила бежать, но встретилась с неожиданным препятствием: обратившись к силам ветра и бури, хозяйкой которых она себя считала, она была потрясена. И это заставило ее свернуть с прямой дороги в монастырь. Следуя за влекущими ее потоками энергии, она намеренно пошла навстречу человеку, который мешал ей управлять силами природы. И что же? Она встретилась с ним. У него на руках был ребенок, который давным-давно должен был умереть, а между тем был жив-живехонек.
– Я боюсь ее, – сказала Аня, крепче прижимаясь к своему герою, ища у него защиты и утешения.
Ивейн внутренне улыбнулся. Похоже, эта фальшивая Ллис обманула малышку не больше, чем его. Он видел, что эта женщина – носитель злых сил. Он обсудит это с Глиндором, как только они смогут поговорить наедине. Он не станет пугать остальных, пока они вдвоем не рассмотрят все возможности и не получат наставлений от добрых сил. Используя свое могущество, Ивейн остался бесстрастным, и женщина, которая явно имела отношение к друидам, не смогла прочитать его мысли.
Ивейн спокойно встретился взглядом с незнакомкой. Он видел вызов в ее глазах, но сделал вид, что не замечает его. Он переключил внимание на Аню, стараясь ее успокоить:
– Эта женщина не в силах причинить вред тем, кого я охраняю. Я сильнее ее.
Элис была в ярости. Однако пока Ивейн был занят девочкой, она исчезла в чаще леса. Юный колдун отрицал ее могущество! Ну что же, она дождется более подходящего момента, когда их конфронтация приведет к неизбежному столкновению. Этого она не боялась.
Не обращая внимания на колючки шиповника, Ллис устало опустилась на колени в густом кустарнике. Внешне спокойная, пересекла она поле под взглядами многих воинов, в непосредственной близости от них. На самом же деле она была очень напугана и, войдя в лес, долго шла не останавливаясь. Теперь у нее болело в боку, ей не хватало воздуха, и в горле пересохло. Девушка совершенно выбилась из сил.
– Глупышка! – обругала она себя. – «В объятиях природы у друида нет оснований чего-то бояться».
Конечно, это так… В очередной раз напомнила она себе эту истину. И вновь напоминание не принесло ей успокоения. Ее тревога была вызвана не природой. Похоже, ее беспокойство было вызвано кем-то преднамеренно. И она дрожала.
В ее памяти еще слишком свежи были слова, которые ей хотелось бы забыть:
– Убей девчонку сейчас… Похорони ее в тесаном камне, в который даже знаменитый Глиндор не сможет проникнуть.
Если бы они это сделали, это был бы для нее конец. Будучи захоронен в обработанном руками человека камне, ее дух никогда не смог бы достичь высших сфер. Она просто прекратила бы существовать на любом уровне.
К мрачным мыслям о том, как было воспринято ее исчезновение теми, кто ее любил, добавились опасения, что ей не удастся предупредить Адама, а это было очень важно. Плохо, что она не смогла вовремя почувствовать опасность, и ее беспокоило, что эта опасность может значительно усилиться из-за ее неспособности противиться пагубному обаянию раненого саксонца, а оно было для нее запретно, во-первых, потому что он невзлюбил ее, и, что гораздо важнее, оно шло вразрез с ее судьбой, предначертанной друидским происхождением. Мысли Ллис путались. Вскоре она сосредоточилась лишь на одной из них, той, которая беспокоила ее больше всего. Верно ли, что необыкновенная внешность Адама и его присутствие столь пагубно подействовали на нее, что послужили началом ослабления ее связи с силами природы, той самой связи, которая ни в коем случае не должна была прерываться? От этой мысли на душе у нее стало так тяжело, словно ее уже похоронили в камне, обработанном человеком.
Ллис решила отбросить мысли, подрывавшие ее веру в себя. Она сложила большие пальцы рук так, чтобы они образовывали прямую линию и свела вместе указательные пальцы, образовав таким образом магический треугольник. Затем она прикрыла глаза, и темные полумесяцы ее ресниц опустились на бледные щеки. Она обратилась к духам, обитавшим в молодых деревьях и кустарниках, в которых нашла приют в данный момент, с мольбой даровать ей помощь и утешение.
Через несколько минут на прелестных розовых губах заиграла улыбка: Ллис ощутила прилив новых сил, мысли прояснились. Отбросив страхи и сомнения она старалась воспринять то, что откроет ей природа. Ей казалось, что со времени ее бегства прошло очень много времени, хотя солнце было еще на полпути к зениту.
Ллис оглянулась и посмотрела в том направлении, откуда пришла. Она внимательно оглядела каждое из стоявших неподалеку деревьев и тени между ними: на ветвях одного из деревьев пела чудную песню коноплянка, с ветвей другого доносилось нестройное карканье воронов, завернувших сюда по пути в родные горы. Птичка вспорхнула, но не потому, что ее что-то испугало: Ллис увидела парочку белок, резво скакавших по ветвям в поисках шишек. Девушка убедилась в том, что вокруг нее кипит обычная лесная жизнь со всеми ее привычными звуками и ничто не нарушено присутствием человека. Тогда она повернулась и посмотрела вперед. Там было множество старых дубов и вязов. Ее внимание отвлекли вцепившиеся в рясу из домотканой материи шипы дикой розы.
Путешествуя с братом и Глиндором, она не раз искала убежища под грациозно спускающимися до земли ветвями ивы, такой же, как стояла сейчас неподалеку от нее. Внимательно присмотревшись, она увидела, что сквозь сплетение ветвей и густую траву под ивой пробивается какой-то слабый свет. Он манил ее, пробуждая приятные воспоминания о тех случаях, когда ей доводилось отдыхать в подобных местах. Она ответила на этот ласковый призыв… Но предварительно приняла меры предосторожности.
Колючки кустарников не желали ее отпускать, и это было первым препятствием, хотя и самым легким.
Она поспешила в густую тень за ближайшим дубом и порадовалась тому, что обута в грубые башмаки. Она отметила это еще в монастыре. Башмаки были сшиты из толстой кожи и зашнурованы от пальцев до лодыжек. Они прекрасно защищали ноги от сучков и колючек.
Ллис раздвинула зеленый занавес ветвей и нашла за ними то, что и ожидала: тлеющие угли, которые можно раздуть, когда нужно приготовить еду. Укромное убежище под ивой сейчас пустовало, но оно было обитаемым. Тлеющие угли и утварь были достаточным тому доказательством, но там же лежали свернутые меховые шкуры, служившие постелью, одна светлая, другая темная, и ранцы с длинными тесемками, чтобы удобно было носить на спине и на груди. Да, похоже, здесь жили двое.
Войдя в это лесное жилище, Ллис застыла: на свертке из светлого меха лежало украшение, которое было ей знакомо и вызывало крайне неприятное чувство. Это был треугольник вершиной вниз. Когда она впервые его увидела, она была в отчаянии, заключение поначалу лишило ее ясности мысли и душевного покоя. Теперь же ум ее был чист, и она узнала символ, изображенный на этом медальоне – это был перевернутый знак веры друидов. Медальон был на темноволосой женщине с широкими седыми прядями, которая принесла Ллис воду… То самое питье, что погрузило девушку в неестественно глубокий сон… Из разговора, подслушанного на лестнице, Ллис знала, что женщину звали Гитой.
Гнев и страх охватили Ллис. Они мешали ей ясно мыслить. К тому же перед ней предстал образ Адама, что само по себе было опасно. Любые мысли об этом прекрасном мужчине грозили лишить ее контроля над собой. Она постаралась изгнать образ златовласого воина, занесшего меч, чтобы ее защитить, и воспоминания о волнующих мгновениях, последовавших за ее спасением, – о янтарном огне его глаз, о поцелуях и объятиях, от которых разрывалось ее сердце, с ни с чем не сравнимом удовольствии быть рядом с ним.