Герба нет на одежде и упряжи, вот что плохо... Этак встречные и попутные подумают, что перед ними не рыцарь, не воин в черной рубашке, не паладин одной из богинь, а обыкновенный вооруженный простолюдин, верхами... Эх... и будут правы. Что ж, не герб человека красит, и не герб в бою оружие; Лин достоин уважения и готов любому дать это почувствовать. И все же дороги он выбрал окраинные, малолюдные, на таких не придется ни перед кем ломать свою гордость... А кроме того, Лин побаивается пока самостоятельно вести дела с посторонними, ведь всего опыта общения у него, считай, только Снег да Мотона. Честно сказать, путь по карте они вдвоем со Снегом прокладывали, у Снега имеются подробные карты этой местности и многих других. Откуда они, зачем ему?.. Путь получился кружной, неспешный...
Впереди, конечно же, Гвоздик, ему во всем надо демонстрировать Чернике, что именно он вожак и кормчий на этом пути, в то время как Лин... ну, что Лин... Лин просто хозяин и человеческий бог, он – над стаей, а в стае главный – Гвоздик! Были времена, когда большелапый и лопоухий щенок Гвоздик путался, пища, в ногах у могучего коня Сивки, а тот фыркал возмущенно, однако очень бережно переступал копытами, чтобы не задеть малыша... А теперь кобыла Черничка и думать не смеет – фыркнуть на Гвоздика!.. Нет, она конечно фыркает и не слушается его, но это только если хозяин рядом с нею, а вот когда они одни... и не играют... Впрочем, это бывает редко... Но зато когда доходит до серьезного дела, вот тогда все становится на свои места... Позавчера на привале, прямо среди белого дня, набежали на их стоянку враги: банда из трех голоднющих церапторов. Пока Лин глаза продирал после обеденного сна, да пока Черника ржала и копытами по воздуху сучила, Гвоздик почти пополам порвал одного, задавил другого... Третий, правда, сбежать успел, церапторы очень прыткие бывают, когда от смерти спасаются... Гвоздик и его бы не упустил, да с теми двумя пришлось повозиться... И стоянку без присмотра не оставишь... Помни, Черника, знай – кто кого пасет и защищает.
Гвоздик бежит впереди, толстыми лапами пыль взбивает, росту в нем два локтя и два пальца в холке, или, как шутит Снег, три локтя без восемнадцати пальцев, а в длину он – хвоста не считая – четыре локтя с пальцем. В Лине же, как и в Снеге, четыре локтя без двух пальцев, поэтому, когда Гвоздик становится на задние лапы, а передние кладет им на плечи, он смотрит на них как бы сверху... И облизывать Лина так удобнее... Старшего вожака Снега, несмотря на удобство позиции, Гвоздик не облизывает, робеет... А Лина можно, Лин хоть и главный хозяин, зато – очень добрый! За эту доброту его даже маленькая голова любит и ни разу, ни единого разочка, не укусила, единственного из всех обитателей пещеры. Снега – и то однажды цапнула. Снег, подзуживаемый многажды пострадавшей Мотоной, не раз в сердцах обещал оторвать эту голову вместе с хвостом, да вот не отрывал пока еще.. А Мотона отходчивая: сейчас кричит-кричит, а потом не выдержит умильных Гвоздиковых взоров и подсунет ему тайком ломтик или кусочек из будущего обеда... Если это заметит Лин – так сяк, терпимо, если же Снег – всем доверху достается, правому и виноватому: этой – за то, что потакает и балует, зверя портит, этому – за то, что бесстыже попрошайничает, а тому... – пусть поменьше витает в облаках, а построже воспитывает свое обнаглевшее стадо! Распустил, п-понимаешь...
– Чери... А, Чери? Я тебя стреножить не буду, но и ты не убегай далеко, понятно?
Чернике все хорошо понятно, но как тут не увлечься: листик за листиком, травинка за травинкой, стебелек за стебельком... И не заметишь, как...
– Э, нет. Ничего-то ты, голубушка, не хочешь понимать. Извини, но задние мы тебе подпутаем... Погоди, погоди... Чери, дай сюда ногу, дай... покажи копыто... Ну во-от, отдохнули, называется...
Подкова на правом заднем копыте сидит неплотно, в любой миг может оторваться.
– Все проверил? Упряжь, лук, седло, подковы...
– Да, Снег, вроде бы все...
Вот оно, это «вроде бы»: один нетвердо вбитый гвоздь вылетел. Лин представил себе – случись такое при Снеге... и покраснел. Ну почему он такой безалаберный! Теперь самому подковывать. Ничего, огрех невелик, и перековать – на один гвоздь – Лин сумеет, даже в походе, благо есть нужное железо, а молоток воину заменит обушок секиры...
– Стой, Черника и терпи, р-раз... И еще!.. И все... И последний...
Пора двигаться дальше. Чем ближе к северу, к морю, тем сердцу беспокойнее. Ранняя южная весна за двенадцать дней пути превратилась в раннее северное лето, все еще свежее по ночам, но теплое круглый день, с утра и до вечера. Изменилась и природа. Опять папоротники вокруг и хвощи, то и дело глаза и нос обнаруживают следы пребывания травоядных ящеров, навоз от них иначе пахнет, нежели от «молочного» зверья... Лин с замиранием сердца думает иногда: что будет, если им попадутся собратья Гвоздика по крови, звери охи-охи? Признают ли за своего или нападут? А если нападут – кто окажется сильнее? И если признают – не сманят ли за собою Гвоздика? Но тот не ведает опасений хозяина и друга. Гвоздик всегда бодр, весел, готов к еде и охоте. И к драке, если повезет. Весу в Гвоздике почти сорок весовых пядей, вдвое больше, чем Лин весит, поэтому удар-прыжок Гвоздика выдерживает не каждый лось, а уж когда клыки и когти в ход идут... Лесные медведи гораздо мельче горных, однако и лесной медведь – грозный противник! Прошлой осенью, ровно полгода назад, у реки, Гвоздик схватился с разъяренным лесным, пока Снег с Лином не подоспели на помощь, и держался весьма достойно. Против вооруженных людей, когда их много, и сам тургун не устоит, но им втроем тоже тогда победа не сразу далась, а весу в том медведе оказалось более ста весовых пядей. Мясо медведей странноватое на вкус, его надо уметь вымачивать, но тому же Гвоздику про запас – вполне сгодится. А вот шкуру безнадежно попортили...
Лин уже сам за собой заметил, что с делом и без дела привстает на стременах, шею тянет в сторону севера: вот-вот море, кажется, нос уже чует соленость ветерка... А море обмануло, выскочило неожиданно! Только что ехали они утоптанной тропинкой, среди самшитовой поросли, решили обогнуть по ровной дуге встретившийся каменистый и ухабистый холм, вместо того чтобы на него взбираться, подвергая опасности Черничкины ноги... Сто-двести локтей верхами – не крюк... цок-цок, ток-ток... теплынь.. Как вдруг все сразу распахнулось и сладким ужасом навалилось: морской ветерок, шум прибоя и разноцветный простор! Небо синее, глубокое, под ним вода океанская, вдалеке темная, почти серая, а внизу у берега – лоскутьями: синими, голубыми, зелеными... Темные камни и белые змеи пены вокруг них... Серой мошкарой вьются над далеким прибоем поморники. Океан! Ура-а! Лин задрожал: память детства окунула его в далекое прошлое, когда он был маленьким ребенком, ростом – нынешнему Гвоздику по холку, а сам Гвоздик – крохотным щенком.
– Гвоздик, Гвоздик, помнишь? А? Море...