Илья сквозь болезненную дрёму слушал разговор двух стариков. Чего удумали – крестить. А что он ребятам скажет. Засмеют. А мать точно с работы выгонят. Куда ж ему после такого – в монастырь? Он заставил себя сделать глоток чая и откусил пол-картофелины.
– Жуй, Илечка, жуй,—приговаривала бабка.
Илья сделал ещё один глоток только из уважения к бабе Моте. В голове прояснилось.
Сквозь прищуренные веки осторожно взглянул вверх, ожидая увидеть необыкновенную четвёрку, но кроме паутины в углу и толстобрюхого паука там никого не было. Нет, креститься ему никак нельзя.
Илья нарочно выпустил из рта слюну с картофельной кашицей, закашлялся и, имитируя приступ бреда, застонал и беззвучно зашевелил губами. Таким его в церковь точно не понесут.
– Ах ты, Господи, – вскрикнула Матрёна и утёрла внуку рот полотенцем.
– Я тебе сколько раз говорил, – вскинулся дед, – не поминай при мне… его. Бога нет, и ты это должна знать.
– Вот те на, – всплеснула руками Матрёна, – а куда же он делся-то. Бесы есть, а Бога нет?
– И с чего ты взяла, что этот Аратрон и его друзья – бесы. Может они школьные товарищи, сейчас волнуются за него. Вот и передалось…
– Ага, передалось, – съязвила старуха, – по проводам. И с такими именами. Мы, чай, в России живём, а не в Африке какой. Нет, Паша, таким голосом только бесы разговаривают. Да, чуть не забыла. Ты на почту-то сходи, позвони Виктору и Наде. Небось волнуются родители.
– А что я им скажу? Что чуть их сына не застрелил?
– А ты ничего не говори. Будто Илья в Москве нашего соседа встретил, вспомнил о деде с бабкой, ну и решил навестить. А что не предупредил – так это дело молодое. Вот взял и поехал. У него же каникулы.
– Точно – каникулы, – медленно повторил дед, как всегда с трудом поспевавший за искромётными мыслями своей супружницы. – Но…
– Ну тогда так: Борька, сосед, сказал, что ты помираешь.
– Типун тебе на язык.
– Вот так и скажи. Ради такого дела и помереть не грех, Паша.
– Да как же я скажу, что помираю, когда я уже помираю?
– Скажешь, мол, ошибся сосед или подлость учинил. Борис-то, он на всё способен и Витя, сынок, это знает. И знает за что он нас ненавидит. Помнишь как Витя их корове из ружья рог отстрелил, когда мальчишкой здесь бегал.
– Ладно, придумаю что-нибудь. Ну, я тогда пошёл. Только знаешь, Мотя, всё равно они приедут и всё раскроется. И доктор этот мне не понравился. Ведь огнестрел! Он доложить должен.
– Заодно и к доктору зайди. Город-то рядом. Пусть не спешит. Родители приедут, вот тогда и решать будем.
Дед вышел на крыльцо, с опаской огляделся – а ну Борька сосед где-то рядом ошивается, для верности обошёл дом. У реки стояла чёрная машина. Какой-то парень, стоял по колено в воде с удочкой. Дед сплюнул и затрусил по дороге.
***
– Надо выручать парня, – сказал чернявый молодой человек, снимая уклейку с крючка. – Того и гляди, попрут его из школы. Сержант уже кляузу послал по инстанции. Дед доктора не уговорит, у него таких денег нет. А теперь ещё бабка. Тоже мне экзорцистка нашлась.
Хи-хаак, на данный момент в миру Холин Иван Виленович, сбросил на берег добычу, где уже лежало около десятка мелких рыбёшек. В одних трусах он забрался по колено в воды реки Исьма, оказавшись практически посредине неширокого русла. Рельефные мышцы мастера спорта международного класса по боксу выглядели как-то невзрачно на розово-белом теле горожанина. Только красноватый ободок загара у основания шеи говорил о том, что Иван Виленович иногда появляется на открытом воздухе.
С тех пор, как фамилия Холин появилась на афишах всего мира, где он держит тяжёлый пояс чемпиона мира в среднем весе среди профессионалов, Иван практически не видел белого света: припаркованный на поляне чёрный мерседес, купленный у сотрудника американского посольства за сорок тысяч рублей, сократил его пребывание под солнцем до минимума. И эта вынужденная поездка в деревню Крестьянка теперь использовалась чемпионом по полной программе.
Он до паха закатал семейные трусы, превратив их в плавки, собрал шапку чёрных курчавых волос в один тугой жгут и зафиксировал на макушке бинтом из аптечки.
– Артур Вадимович, – обратился он к сидевшему под деревом человеку, – нацепи червячка, пожалуйста.
Человек ухватился за леску, свисавшую с протянутой к нему удочки, и чуть ли не к носу поднёс крючок.
– Так тут же есть ещё половина.
– Ну не ленись, Аратрон… Пардон, монсеньёр! – осёкся Иван Виленович, уловив молнию в чёрных глазах напарника. – Артур Вадимович, будьте так любезны. Она на жёванного не берёт.
– Так-то оно лучше, товарищ Холин, – сказал человек, – не забывайтесь. О вашем поведении в командировке будет доложено, так и знайте. Что это вы в таком непотребном виде на виду у клиентов? Впрочем, конспирация требует жертв.