Когда в течение многих лет ребенок вел себя неправильно, нельзя ожидать, что одна беседа изменит его поведение. Педагог должен быть терпелив. Если, пытаясь изменить свое поведение, дети терпят неудачу, иногда полезно объяснить им, что улучшение приходит не сразу. Это успокаивает ребенка и не позволяет ему расстраиваться. Когда ребенку не дается математика на протяжении двух лет, нет смысла надеяться, что он достигнет успеха за две недели, хотя то, что он наверстает упущенное, — бесспорно. Нормальный ребенок, что называется, не пасующий перед трудностями, способен все преодолеть. Мы убеждаемся вновь и вновь, что всякого рода «неспособности» проявляются из-за неправильного развития личности, в особенности без должного чуткого и милосердного отношения к ней. Всегда можно помочь трудным детям, если они не являются слабоумными.
Неспособность, кажущаяся неразвитость, неуклюжесть, апатия — это недостаточные доказательства слабоумия ребенка. У подобных детей нарушения в умственной деятельности всегда находят внешние проявления в психомоторике. Эти нарушения могут быть вызваны железами, отвечающими за деятельность соответствующих участков мозга. Иногда со временем этот дефект исчезает и остаются только следы физического несовершенства. То есть ребенок даже после избавления от своего недуга может продолжать вести себя как больной.
Продолжим вышеназванный тезис. Психологическая неполноценность и эгоцентризм могут быть следствием не только пережитых физических недугов и физической слабости, но они могут быть вызваны совершенно другими обстоятельствами, не имеющими ничего общего с физической неполноценностью организма. Это может произойти из-за неправильного питания или из-за казенного и грубого воспитания. В таких случаях ребенок становится несчастным и у него развивается враждебное чувство к окружающим. Результат тот же самый, как и в случае, когда нарушения в психике являются результатом физических недостатков.
У педагогов возникнет много трудностей в обращении с детьми, которые были воспитаны в атмосфере, лишенной любви. В представлении детей мы будем выглядеть такими же, как и те, кто причинил им боль. Любое принуждение ходить в школу они будут воспринимать как угнетение. Они всегда будут ощущать себя в положении угнетенных и всегда будут готовы к сопротивлению, на какое только они способны. Они не смогут также правильно относиться к своим товарищам, так как ненавидят тех, у кого более счастливое детство.
Такие озлобленные дети часто превращаются в людей, которые любят отравлять жизнь другим. Они не смогли проявить достаточной смелости, чтобы адаптироваться в своем окружении, поэтому стараются компенсировать чувство неполноценности путем угнетения тех, кто слабее, или проявлением превосходства через напускное дружелюбие. Подобное отношение продолжается до тех пор, пока другие позволяют доминировать над собой. Многие дети понимают, что дружить надо с теми, кто находится в худшем положении, что происходит и с некоторыми взрослыми, которых особенно тянет к тем, кто страдает. Или же они предпочитают детей, младших по возрасту и более бедных по положению. Мальчики же иногда выбирают в друзья покорную, тихую девочку, не принимая во внимание противоположность пола.
ГЛАВА 6. РАЗВИТИЕ РЕБЕНКА: ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ КОМПЛЕКСА НЕПОЛНОЦЕННОСТИ
Если ребенку требуется больше, чем обычно, времени для того, чтобы научиться ходить, но затем он ходит нормально, это не значит, что в его дальнейшей жизни у него должен развиваться комплекс неполноценности. Однако известно, что ребенок, чье умственное развитие в любых других отношениях соответствует норме, всегда остро воспринимает ограничение свободы передвижения. Он чувствует ущербность этого своего положения и, кажется, готов сделать из нее пессимистические выводы, которые могут оказать влияние на его последующую деятельность, даже если первоначальная физическая, функциональная неспособность позже исчезнет. Есть много детей, перенесших когда-то рахит, которые хотя и вылечились, все еще носят печать этой болезни: кривые ноги, неуклюжесть, катар легких, определенное искажение формы головы, искривленный позвоночник, увеличенные лодыжки, слабые суставы, неправильная осанка и т. д. Психически же остается чувство поражения, приобретенное в течение болезни, и появившаяся в связи с этим склонность к пессимизму. Видя, с какой легкостью их сверстники ведут себя, такие дети угнетены чувством неполноценности. Они недооценивают себя и выбирают одну из двух линий поведения. Либо они полностью теряют уверенность и при малейшем улучшении ситуации останавливаются на достигнутом; либо их подстегивает кажущаяся безнадежность их стремления непременно догнать более удачливых товарищей по игре, несмотря на физические недостатки. Очевидно, что у этих детей нет достаточного опыта, чтобы суметь правильно оценить свою ситуацию.
Важным моментом является то, что развитие ребенка определяется не его собственными возможностями, не окружающей средой, а тем, как он объясняет внешний мир и относится к нему. Потенциальные возможности, с которыми ребенок приходит в мир, не имеют первостепенного значения, как не имеет значения и мнение взрослых о его (ребенка) положении. Для нас важно видеть ситуацию ребенка глазами самого ребенка и объяснить ее его собственным ошибочным суждением. Мы не можем предполагать, что ребенок поступает логично, т. е. согласно здравому смыслу взрослых, но мы должны быть готовы признать, что дети ошибаются в объяснении своего положения. В самом деле, надо помнить, что воспитание детей было бы невозможно, если не учитывать тот факт, что дети совершают ошибки. Мы едва ли могли воспитать или перевоспитать ребенка, если бы его ошибки были врожденными. Следовательно, тот, кто верит во врожденные черты характера, не может и не должен заниматься воспитанием детей.
Неверно утверждение, что всегда «в здоровом теле — здоровый дух». Возможен здоровый дух и в больном теле, если ребенок мужественно смотрит на жизнь, несмотря на физические недостатки. С другой стороны, если ребенок физически здоров, но неблагоприятное стечение обстоятельств привело его к ложной оценке своих способностей, он не будет умственно здоровым. Неудачи при выполнении заданий часто заставляют ребенка поверить в собственную несостоятельность. Это потому, что такие дети необычайно восприимчивы к трудностям и любое препятствие считают подтверждением отсутствия способностей.
У некоторых детей к трудностям в передвижении добавляются речевые проблемы. Ребенок обычно одновременно приобретает умение говорить и ходить. Конечно, эти два умения в действительности не связаны между собой, но они зависят от воспитания ребенка и условий семьи. Есть дети, которые в иных обстоятельствах не встретили бы трудностей, но не могут говорить потому, что семья не помогает им. Ясно, однако, что любой здоровый ребенок, чьи слуховые органы в полном порядке, должен научиться говорить в сравнительно раннем возрасте. При определенных, особенно ярко выраженных обстоятельствах происходит задержка развития речи. В других случаях родители портят ребенка, говоря за него все, вместо того, чтобы дать ему возможность попытаться выразить себя. Подобный ребенок так долго учится говорить, что мы иногда думаем, что он глухой. Когда он наконец действительно научится говорить, его интерес к речи становится столь интенсивным, что впоследствии он часто становится оратором. Жена композитора Шумана Клара не могла говорить до 4-х лет и говорила очень плохо до восьми лет. Она была своеобразной девочкой, очень скрытной, необщительной, предпочитающей бесцельно проводить время на кухне. Из этого можно сделать вывод, что она была предоставлена самой себе. «Странно, — отмечал ее отец, — что этот удивительный психический диссонанс был началом жизни, полной прекрасной гармонии». Она представляет собой пример сверхкомпенсации.
Следует особенно внимательно относиться к тому, чтобы глухонемые дети получали специальное образование, так как все чаще появляются сведения о том, что полная глухота встречается крайне редко. Неважно, насколько ребенок плохо слышит, даже незначительная его способность слышать должна быть полностью использована. Профессор Кац в Ростоке продемонстрировал возможности подготовки детей, которые якобы не имели музыкального слуха и были неспособны к свободному пониманию музыки и красоты звука.