— Что поделаешь, — сказала находчивая мама, — весны тоже бывают разные. Это — капризная весна!
Мы танцевали, играли в фанты. Стоя под елкой, я прочел свое стихотворение «Электричество» и впервые познал— да будет мне разрешено выразиться возвышенно— сладкий яд публичного успеха…
Ралька
Какой-то благодарный пациент подарил моему отцу щенка фокстерьерчика. Щенок был очень мал, свободно укладывался на ладони отца, и диковинно было видеть, что какое ни есть, а целое животное, настоящая собака, белая с особенными черными разводами, ворочается и пищит на ладони человека. Отец отдал мне этого щенка. А так как я в то время только впервые прочел чудесную книгу американского писателя Сетон-Томпсона «Ральф в лесах», мне захотелось назвать собаку гордым именем — «Ральф».
Но кучер Алексей, обстоятельно разглядев щенка, сказал:
— Никак его назвать мужским именем нельзя! Это сучка, так ты уж ей и придумай соответственное бабское имя.
За обедом я поведал о своих сомнениях отцу и матери. Отец, как всегда, просматривавший газеты, не обратил внимания на мой озабоченный вопрос, а мать, видя, что я озадачен, сказала:
— Ну и ничего особенного, пусть она так и остается Ральфом, только уменьшительное имя у нее будет Ралька!
— Ралька! Ралька! — закричали брат и сестра.
Мне тоже понравилось простое и забавное имя. Я чувствовал, что имя Ральф звучит как-то слишком напыщенно и горделиво. Таким именем даже неловко называть эту, до смешного маленькую собачку с туманно-голубыми глазами, от которой почему-то пахло топленым перестоявшим молоком.
Отец, отвлеченный веселым шумом от газеты, уловил, о чем идет разговор, и сказал, обращаясь к матери:
— Кстати, Таня, когда мне вручали сей ценный подарок, то предупреждали, что через некоторое время собачке этой, как и всякому фокстерьеру, нужно будет обрубить хвост и уши.
— Почему рубить? — с ужасом спросил я. — Ведь ей больно будет!
Сестра и брат тоже притихли, по лицам их было видно, что они сочувствуют и мне и Ральке. И тогда мать, чтобы нас утешить, сказала весело:
— А зачем обязательно рубить хвост и уши? А мы, может, не хотим, чтобы наша Ралька стала настоящим фокстерьером! Пусть фокстерьеры ходят себе без хвостов и ушей, а наша Ралька останется с хвостом и ушами…
Мы шумно одобрили предложение матери.
Сначала Ралька спала на кухне, в ящике, куда для мягкости и уютности ей подложили потертую меховую курточку. Когда-то эта курточка принадлежала мне, потом ее доносил мой брат. Кормили щенка из пузырька с соской, и это было моей обязанностью. Но скоро Ралька сама стала вылезать из ящика. Теперь она бегала по комнатам и больше не сосала соску, а лакала из блюдечка. В ее светло-голубых глазах появились темные пятнышки и обозначилось то милое, немного грустное выражение, которое бывает только в собачьих глазах.
Из кухни, где Ральку стал обижать кот Ксенофонт, ее перевели к нам в детскую. Во время уроков (я тогда уже учился во втором классе реального училища) мне все представлялась морда Ральки, и я со всех ног бежал домой, так как беспокоился, накормят ли ее без меня и не впустят ли нечаянно в детскую разбойника Ксенофонта. Я еще только бегом поднимался по лестнице, а Ралька уже заливисто лаяла, а когда я хватал ее с пола, она вертелась у меня в руках и норовила лизнуть в нос и губы.
Одно плохо — Ралька очень медленно росла, и я, похитив сантиметр из ящика швейной машинки, каждый день от носа до хвоста обмеривал ее.
Как-то раз ко мне пришел в гости товарищ по классу и, увидев щенка, поманил его и назвал Бобик. Ралька с такой же готовностью подбежала к нему. Выходит, что Ралька не знает, как ее зовут?! Это меня очень огорчило, и я решил приучить ее к своему имени. Я садился в один угол, брат или сестра, держа Ральку, занимали противоположный. Не возвышая голоса, я звал:
— Ралька! — Я ждал, чтобы щенок повернул голову в мою сторону.
И Ралька поворачивала, поворачивала! Она рвалась ко мне и, смешно заплетая ногами, бежала через всю комнату на мой зов…
По многу раз повторяя это незамысловатое упражнение, я заметил, что Ралька во время бега через комнату движется не по прямой, а проделывает какую-то странную кривую, что она всегда в одну и ту же сторону сбивается с пути, но под конец все же прибегает ко мне. Вскоре я обнаружил причину этого отклонения. Оказывается, у Ральки на одном боку выросла какая-то шишка, и Ралька сбивалась именно в ту сторону, где была шишка. Шишку Ралька не позволяла трогать, повизгивала и скалила мелкие белые зубки.