Ощущение собственного «Я»
Нередко бывает, что поведение ребенка на третьем году жизни сильно меняется. Все мы знаем, что малыши охотно говорят о себе в третьем лице: «Карл хочет еще варенья», «Анне грустно». Позже они используют для обозначения самого себя слово «Я». Сельма Фрайберг подчеркивает, что для американских детей такой момент наступает обычно в возрасте приблизительно двух с половиной лет. Рудольф Штейнер следующим образом описал причины, лежащие в основе этого, иногда поистине загадочного превращения.
Ощущение самого себя как «Я» превращается в глубоко захватывающий момент, который запоминается некоторыми детьми драматически. Маленькая девочка, совершающая это открытие, кричит: «Я — это я, Я — это я!» В любой стране вам встретятся люди, способные описать подобное событие в собственной жизни. Может быть, самое яркое из них принадлежит перу поэта Жана Поля: «Однажды, в первую половину дня, я, будучи еще очень маленьким ребенком, стоял в дверях дома и глядел налево, на деревянный косяк, как вдруг во внутреннем взоре молнией с неба промелькнуло и с тех пор застыло вечным сиянием: я — это Я! Тогда мое Я впервые увидело самого себя и запомнило навсегда. Едва ли стоит опасаться подлогов со стороны памяти, поскольку неподвластно чужому рассказу привнести добавления в такое переживание случая из прошлого; оно — святая святых человека».
То, что происходит при этом, похоже на образование капсулы: одна часть сверхчувственных сил, обеспечивавшая ранее связь со сверхчувственными мирами, отдаляется, становится «внутренним миром» и обеспечивает возможность «Я-переживания».
Ребенок теперь может становиться иногда вспыльчивым и своенравным, он начинает проявлять характер и с неким лукавством произносить слово «нет»; для родителей он подчас оказывается новым существом — так ребенок вступает в возраст, когда он всему противоречит. Вспомним слова из Первой книги пророка Моисея: «человек впервые вкусил плодов с древа познания, и врата рая на-всегда захлопнулись за ним». Но не до конца, пока они еще заперты не наглухо.
Мало вещей, но много фантазии
Творческая фантазия — одна из важнейших внутренних способностей, которой обладает взрослый. Не случайно поэтому крупные американские промышленники заказали психологам разработку точных тестирующих методик, позволяющих в процессе приема на работу новых сотрудников обнаруживать в них именно это качество. Но фантазия нужна не только для того, чтобы достичь прогресса в промышленности, она нужна и в повседневной жизни. Человек, лишенный фантазии, легко оказывается во власти других людей, он не может самостоятельно найти свой путь в жизни, лишен идей и инициативы. Такой человек несвободен.
Что же такое «творческая фантазия»? Существующие определения мало что дают для понимания этой способности человека, берущей свое начало в глубинах его существа и ведущей к величайшим достижениям. Именно в фантазии человек черпает силу для преодоления всего того, что есть, и — через свою собственную деятельность — для достижения тою, что будет. Таким образом, фантазия направлена в будущее, и хотя она «подлаживается» к существующей действительности, но строит проекты ее преобразования.
Способность фантазировать — это фундамент, который либо закладывается, либо разрушается еще в раннем возрасте. У детей, так же как у людей искусства, фантазия в избытке. Настоящие артисты в любой сфере творчества сохраняют в себе ту спонтанную энергию, которая характерна и для всех здоровых детей. Но чаще бывает, что взрослые под давлением тривиальности бытия и в вечной погоне за успехом утрачивают это драгоценное приданое, а вместе с ним свою жизненную энергию и желание трудиться.
Родители, стремящиеся развивать у своих детей фантазию и способность к ее выражению, могут не только по-разному помочь им в этом, но и, не замечая того, уничтожить сам источник фантазии.
Что могут родители
У грудничка нет потребности быть «творческим». Малютки еще не могут пользоваться заложенными в них выразительными средствами, первые попытки начинают проявляться в возрасте от двух до трех лет.
Дайте ребенку мел, разложите на столе карандаши и бумагу, положите на пол оберточную бумагу, прикрепите ее к двери или к стене, и вы увидите начало проявления его воли, непреодолимой потребности сделать движение зримым. Исходный мотив для этого всегда есть — это как зарождающийся вихрь, каждый раз новое начало мира ребенка.
Когда ребенок учится ходить, бегать, прыгать, скакать, в его движениях вдруг появляются и первые грациозные пируэты. Взрослые радуются тому, что у него получилось, а ребенок как бы впитывает эту радость, что способствует развитию его творчества. (Но только никогда нельзя заранее показывать, как нужно рисовать — не нужно навязывать свои клишированные изображения, например, человека и дома). Вот ребенок сидит в своей кроватке, он что-то лепечет, бормочет. Одним прекрасным утром он споет свою первую простую мелодию, монотонно, раскачиваясь ей в такт, почти никогда не выходя за пределы пента-тонической гаммы из пяти нот. Если родители поймут, насколько важны малышу такие душевные проявления, то выражения родительской радости и внимания окрылят его, а если они сами иногда смогут сыграть на флейте, арфе или фортепьяно, то дети начнут при этом танцевать. Тот, кто никогда не видел, с какой страстью маленькие дети могут танцевать, не подозревает, как сильно развито у них чувство ритма.
Вместо игрушек, которые просто издают шум, хорошо было бы дать ребенку небольшую глиняную свистульку (в Швеции ее называют глиняной кукушкой), а может быть, и ксилофон (лучше всего с мягким и «округлым» звуком). Пока ему не нужны в изобилии стихи, песни, игры и сказки.
Не надо лишних вещей
Одно из важнейших правил — не давать детям слишком много вещей, прежде всего полностью «готовых».
Почему?
Наше время можно было бы определить как «эпоху хлама». Промышленный процесс устроен так, что уже в ходе его возникают готовые предметы, которые можно направленно использовать. Но природа ребенка такова, что ему быстро надоедает игрушка, которую можно употребить только каким-то одним способом и с одной определенной целью.
Приведем пример из практики. Волею судеб трое детей в возрасте семи, десяти и двенадцати лет на длительный срок переехали в такое место, где у них оказалось мало товарищей по играм, мало игрушек, но была богатая природа. «Выжав» все, что можно было, из привезенных с собой игрушек, они решили построить продуктовый магазин. Плохонький сарай для инструментов стал торговым залом, две доски и стол, у которого не хватало одной ноги, служили прилавком, большие круглые камни превратились в буханки хлеба, маленькие — в бобы и чечевицу, а пустые консервные банки с этикетками выстроились рядами, готовые принять товар. Листья разной формы продавались в качестве салата и шпината и покупались за деньги, представлявшие собой кусочки бумаги с надписями. В бывшей прачечной было устроено еще одно предприятие — дамская парикмахерская. Помимо этого в жизни детей постоянно в большом разнообразии чередовались игры: «прятки», «третий лишний», игры с мячом; взрослые тоже принимали в них участие. В походы дети ходить отказывались, им больше нравилось сидеть дома и играть. Нет сомнения. что толчком к развитию их изобретательности послужил как раз недостаток в игрушках. Будем откровенны, пусть это даже и не особенно понравится изготовителям игрушек: сила воображения у маленьких детей развивалась бы гораздо лучше, если бы в их окружении не было иных игрушек, кроме лодочек из коры, коров из еловых шишек и сделанных вручную (из дерева или ткани и шерсти) примитивных кукол. Но в индустриально развитой стране такой воспитательный принцип кажется утопией. Все родители, которые захотели бы ему последовать, должны были бы скорее заметить, что все их планы систематически разрушаются милыми, искренне благожелательными бабушками и дедушками, дядями и тетями, двоюродными братьями и сестрами, а также друзьями, которые, приходя в гости, приносят в подарок хотя бы по пластмассовой игрушке, и товарищи по играм — счастливые обладатели еще большего количества подобных сокровищ — с удовольствием хвастаются недавно полученными вещами. Важно поэтому, чтобы родители дарили детям игрушки обдуманно и с выбором, так чтобы они служили долго и не сковывали бы их фантазию.