Он знает, что Франция причиняет зло себе самой, своим соседям и всему миру, но ради их же блага, и так было «раньше». Он также знает, что Францию не в капусте нашли, что ее территория на протяжении столетий разрасталась в умах королей вокруг Иль-де-Франса, а затем и в мировом масштабе: долг Франции - нести цивилизацию народам, которые без нее коснели бы в своих бедах и нищете, и на иллюстрациях гордое, прекрасное население Империи, в эффектных нарядах, набедренных повязках, с дротиками либо со своей продукцией на голове или в руках, смешивается с населением метрополии в тройках и вечерних платьях.
Франция - это прежде всего само слово Франция, свет, связь: у кого нет в этом мире ничего, ни блага, ни архивного прошлого, ни общественного уважения, те обладают этим благом, общим для именитых и безвестных.
В сердце ребенка она стоит на втором месте после матери, его божества: Франция.
Гран Ферре[138], публичное отпирательство Жанны на сент-уанском кладбище в Руане[139], ее «сожжение» на Рыночной площади, убийство Генриха IV на улице Ферронери[140] и его плачевная рана - округлая, с клинком внутри, символ и боль человеческой Истории, - и даже последнее наставление Людовика XIV[141] правнуку: «Не подражай моей страсти к войне», шевалье д’Ассас[142], бой снежками под предводительством маленького Бонапарта в Бриеннской военной школе[143] примирение короля и нации 14 июля 1790 года[144], женщины Константины, осажденной французами в 1840 году, бросаются в руммельские ущелья[145] - тогда-то мы узнаем, что народы, подвергшиеся нападению, рыцарски обороняются.
Рассказы святых отцов либо монахинь подкрепляют образ Франции, посылающей, жертвующей лучшими своими сынами и дочерьми в заморских владениях. Проезжие миссионеры, «по возвращении из жарких стран», показывают нам фотографии своих миссий, где африканские, азиатские, океанийские дети прилежно чертят карту Франции.
Один приезжает к нам аж из Китая, рассказывает, как пытали его самого и перебирает двумя оставшимися пальцами правой руки снимки китайских племен, раздираемых между националистами и коммунистами.
Кожа под его бородой багровеет. Чем больше он говорит, тем сильнее горячится и теряет авторитет посланца Христова, обязанного понимать и любить своих палачей.
У меня стремление к святости и мученичеству дополняется желанием проповедовать Евангелие далеким и свирепым народам, я уже воображаю, как, повзрослев - это случится так скоро, - приближаюсь со своими товарищами в сутанах к деревне, где должен учредить миссию, пробираюсь через опасные заросли, болезнетворное болото к прогалине, где над соломенными хижинами поднимаются струйки дыма.
Иногда я даже воображаю, будто моя миссия потерпела крах, по крайней мере, среди вождей племени - рабов-то удалось обратить, - и я готовлюсь к тому, что меня сварят и съедят; поскольку в ту эпоху говяжьи мозговые кости, вареные либо жареные - чуть ли не с кровью - приберегают для голодающих детей, я чувствую, как засыпаю от амазонского кураре, во сне меня разрезают на части, варят и едят в пыли, под музыку. Мой мозг, который я уже начинаю осознавать, кипятится в общем котле.
Из катехизиса, а также давным-давно из рассказов матери я узнаю о христианских догматах и таинствах, но мне не дает покоя более древняя тайна, жертвоприношение Авраама; маленькая иллюстрация, увиденная мельком в 1942 году в «Священной истории», которую нам читает мать: костер для Исаака, баран в колючих кустах и занесенный в руке Авраама нож, мне чудится, будто у меня голова Исаака, свисающая над пламенем, и его перерезанная глотка, но еще раньше, при подъеме к месту жертвоприношения, я мысленно дополняю текст Библии вздохами Авраама, мольбами и жалобным торгом с Господом в содомском вкусе, торгом, в котором Исаак ничего не смыслит. Авраам так стар, Исаак так юн, а грозный Бог еще старее Авраама, и оба говорят на столь древнем языке, что Исаак его не понимает.
Какой же убогой по сравнению с этой тайной предстает мне в ту пору тайна Троицы, величественной, но статичной! Абстрактное и конкретное предстает мне в словах и светящихся образах, чем глубже и непостижимее тайна, догмат, тем сильнее свет: когда нам объясняют, что Троица - тайна, оставляемая, даже взрослыми, богословам, загадкой для меня становится то, что это - три существа, составляющие одно, - вообще тайна.
138
Гран Ферре - один из предводителей крестьянского антифеодального восстания Жакерия, вспыхнув шего во Франции в 1358 г. Великан и силач Гран Ферре проявил храбрость в борьбе с англичанами.
139
Сент-Уан - кладбище в Руане, намеченное место казни Жанны д’Арк, где она признала свою вину и покаялась, после чего смертный приговор был заменен пожизненным тюремным заключением.
140
Генрих IV Бурбон (Генрих Наваррский, Генрих Великий, 1553-1610) - лидер гугенотов в конце Религиозных войн во Франции, король Наварры с 1572 г., король Франции с 1589 г., основатель фран цузской королевской династии Бурбонов. 14 мая 1610 г., на следующий день после коронации Марии Медичи, Генрих был убит католическим фанатиком Франсуа Равальяком.
141
Людовик XIV Бурбон, известный как «король-ди тя», а затем «король-солнце», также Людовик XIV Великий (1638-1715) - король Франции и Навар ры с 1643 г. Царствовал 72 года - дольше, чем какой-либо другой европейский монарх в истории. Царствование Людовика - эпоха значительной консолидации Франции, ее военной мощи, поли тического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры - вошло в историю как «великий век». Вместе с тем постоянные войны, ведшиеся Людовиком и требовавшие высоких налогов, разоряли страну, а отмена веротерпи мости привела к массовой эмиграции гугенотов из Франции.
142
Шевалье д’Ассас (Никола Луи Ассас, 1733-1760) - капитан Оверньского полка, который ценой собст венной жизни спас соотечественников накануне битвы при Клостер-Кампене и погиб от штыков английских солдат.
143
Бриеннская военная школа - кадетская школа, где учился в юности Наполеон I. Именно в Бриенне имя Наполеоне Буонапарте стало произноситься на французский манер - «Наполеон Бонапарт».
144
Примирение короля и нации 14 июля 1790 года - Праздник Федерации, 1-я годовщина взятия Бастилии, ознаменовавшая установление конституционной монархии во Франции и окончание Французской революции.
145
Константина - большой город на востоке Алжира. Во время осады Константины французами в 1837 г. женщины бросались в проходящую через город реку Руммель, предпочитая утонуть, но не сдаться врагу.