Проклятье!
— Какой у нас выбор? — спросила я… и вдруг поняла, что просто ужасно соображаю за всеми волнениями.
«Вы предпочли бы взвалить эту задачу на плечи девушки?»
Он предлагает мне это сделать!
— Вы избранница, Олеся… с вами кристалл не будет бороться. Вам нужно просто принять силу.
И снова — мягкий, ровный голос. Что-то внутри меня позорно оборвалось в этот момент.
— Тёмную силу, которой не знали даже королевы прошлого?
Еле заметный кивок.
Это…
Вот как. Я боялась, что ещё одно испытание сделает меня тёмной. Я боялась, что начну сходить с ума. А теперь… мне предлагают принять что-то жуткое, чужое — что-то в десятки раз мощнее! Оно поселится в моей душе. Оно превратит меня… в кого?
Перед глазами встал образ Тавиры, черты которой расплывались, а руки удлинялись и чернели. Холод свился в желудке ледяной змеёй. Я поняла, что воздуха не хватает, а затем — что Соламейн уже привычно держит меня за локоть.
Ладно… Мэтр, он ведь не мог предложить мне такого?
— Объясните, — попросила я отрывисто. — Чем это грозит?
Он качнул головой, бросил краткий взгляд на шенгов и приложил руки к груди. Видимо, пытался их отогнать, потому что моё сияние задрожало только так! Нужно собраться. Нужно… Несколько секунд мы ловили дыхание и успокаивались, а потом он снова посмотрел мне в глаза.
— Ты станешь… без сомнения, сильной тёмной. И о нашем плане впечатлить архимага можно будет забыть. Возможно, в Айше тебя назовут той, кого так давно ждали. А на моей родине — угрозой.
От таких перспектив голова пошла кругом, но главного ответа я всё же не получила.
— Назовут? А внутренне? Я не превращусь в монстра?
Тогда губы эльфа дрогнули — и то, что он заколебался, заставило меня обернуться к Азмарену.
Его реакции я боялась ещё больше. Демон всегда хотел влить в меня тёмный поток и усадить на местный трон — вот только за последние полчаса мы успели об этом забыть!
В груди опять неожиданно колыхнулся стыд: эй, Олеся, а достойно ли ты себя ведёшь? В смысле… даже если это твоя жизнь против жизней сотен других людей, и орков, и демонов — не стоит ли думать, что жертва оправдана? Увы… видимо, плохой из меня вышел герой. Страшно. Мне просто было страшно! Каково это — потерять себя? Замечу ли я, что стала думать иначе, поступать иначе? И что если я стану чудовищем, кем-то вроде Мирданы? Женщины, развязавшей кровавую войну и изменившей этот мир?
Но бледное лицо Азмарена исказилось.
— Значит, из-за того, что я не вовремя пропустил удар, вы предлагаете ей рискнуть собой?
Что?..
Я ждала многого — но не того, что он продолжит спорить.
— Становясь наблюдателем, я клялся не допустить появления новой тёмной королевы, — Соламейн тоже отвечал странно. — Клялся, что защищу от неё свои земли. Но сейчас… — он качнул головой, буравя принца взглядом, — мне кажется, что стать тёмной всё же лучше, чем умереть.
Это какое-то безумие. Они оба решили сойти с ума и поменяться ролями?!
И всё-таки, смысл слов эльфа постепенно добрался до сознания. Нет… хотя бы монстром он меня не видит. Что ж, это плюс. Очень-очень значимый и важный!
Азмарен прикрыл глаза, и тогда я сделала то, чего сама от себя не ожидала — тронула его за плечо:
— Аз…
Глаза распахнулись. Уставились на меня золотыми осколками.
— Теперь Аз, значит? — и откуда столько удивления?
— Что не так? Ты знаешь ещё какие-то жуткие, важные подробности?
Он смотрел на меня долго и неясно. То ли с раздражением, то ли с тоской, то ли… слегка теряя связь с реальностью. Следующая фраза почти убедила меня в последнем:
— Я думал о том, что ты сказала сегодня. Я… не хочу, чтобы ты менялась.
И очень странно это повлияло на окружающий мир.
Вдруг показалось, что тьма вокруг, шенги, грубые стены коридора — всё отступило на второй план. Подёрнулось мутной пеленой. На несколько секунд — которые отсчитывали удары сердца. Может, виной всему стресс? Или отчаянное положение? Или ощущение смерти, что ждёт со всех сторон? Так или иначе, дышать вновь стало тяжело, в горле встал ком.
Только не такой ком, который душит и убивает. Холод в груди исчез, сменился еле заметным теплом. Что это значит? Будь мы наедине, где-нибудь в безопасном месте, я бы обязательно спросила. Перед глазами непрошенно, дико мелькнули картины: танец, который мы разделили, наши разговоры в саду, его рука на моём подбородке…
Неправильно. И чертовски неуместно! Всё должно быть не так — в который раз.
— Может, немного измениться — не так уж и плохо? — выдавила я, не узнавая собственный голос. А затем, спасаясь от рези в глазах, обернулась к Соламейну. — Скажите, у меня хотя бы получится? С кристаллом?