— Отпусти меня! Видеть тебя не хочу! Уходи!
— Танюша, мы же все равно в понедельник на работе увидимся.
— Я уволюсь!
— Посреди проекта? — усмехнулся он. — Неустойку заплатишь. У тебя есть эти тысячи долларов? Да и я тебя не отпущу. Забудь об этом. Куда ты пойдешь? Кто тебя возьмет после того, как я уволю? Рекламный бизнес — это болотце, где все друг друга знают.
— Изображаешь из себя властного босса? — я задохнулась от возмущения.
— Не даю тебе наломать дров, дуреха! — он снова попытался прижать меня к себе, но я ударила его по руке.
— Не прикасайся ко мне! От тебя пахнет этой… этой… блондинкой!
— Все, не трогаю! — Стас шутя поднял руки. — Так, давай начнем все сначала, Таня, и будем вести себя, как взрослые люди. Ладно, я виноват. Ошибся. Признаю. Но это же не повод, чтобы отказываться от своего счастья.
— Это чье счастье ты сейчас имел ввиду? — не поняла я.
— Твое, конечно, — Стас пожал плечами. — Не каждой удается встретить такого, как я. Ты и сама знаешь.
Матильда расхохоталась, достала из кармана светлого платья кружевной платочек, демонстративно промокнула глаза, вытирая слезы смеха, и произнесла:
— Какой пассаж! Какой великолепный образчик нарциссизма! Молодой человек, вас бы нужно изучать, как редкий, но, к сожалению, не вымирающий подвид самовлюбленного негодяя!
— А вы бы не могли не вмешиваться в нашу беседу? — огрызнулся Стас.
— Могла бы, если бы вы уважали частную собственность, и не явились бы в мой дом со скандалом!
Стас открыл рот, чтобы ответить Матильде, но я поспешила заговорить первой, чтобы он не успел снова нахамить ей.
— А ты от скромности не умрёшь, Стас! Знаешь, как сказал один умный человек: ты лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь один, чем вместе с кем попало.
— Ну началось, — скривился Стас. — В ход пошли затертые цитаты Омара Хайяма из статусов в соцсетях. Ты ещё Анечку Седокову начни цитировать. Детство какое-то! Хватит! Дай мне войти! Неудобно разговаривать здесь, на площадке, в присутствии посторонних. Я виноват. Дай мне возможность нормально извиниться, и сделаем вид, что ничего не было
— Знаешь что, принц, а уматывай ты в свое зачуханное королевство! — я сделала шаг назад и попыталась войти в квартиру.
Но Стас ухватил меня за плечи.
— Пусти! — рванулась я.
Матильда выхватила из кармана мобильник, вскинула руку и угрожающе произнесла:
— Я вызываю полицию. Три, два, один… — она прикоснулась пальцем к кнопке срочного вызова на дисплее.
— Все-все! Не нужно! — Стас поднял руки вверх, словно сдаваясь. — Я ухожу! Войска отступают под натиском союзников, — он нажал на кнопку лифта, кабина открылась.
— Патронташ забыли, доблестный гусар! — злорадно прошептала Матильда, схватила бутылку виски и бросила в кабину лифта.
Стас неожиданно ловко для пьяного поймал ее и приложил одну руку к груди:
— Честь имею, мммммэдам! — он шаркнул ногой и попытался учтиво поклониться, но его качнуло вперёд и он едва не влетел головой в закрывающуюся дверь лифта.
— Не имеете вы чести, нелюбезнейший! — звонко выкрикнула Матильда вслед моему бывшему жениху.
Я бессильно привалилась спиной к перилам. Ватная слабость охватила все тело.
— Милая девочка, да на вас лица нет! — ахнула Матильда. — Пойдемте-ка! — она решительно взяла меня за руку. — У меня припрятан чудесный бальзам, заживляющий душевные раны.
— Да мне неловко, Матильда Видленовна, и так вас побеспокоил весь этот цирк, — я сделала слабую попытку освободиться, но не тут-то было.
— И слушать ничего не желаю! Помните, как у Пушкина:
Я рассмеялась и позволила ей затащить себя в квартиру. Никогда не была здесь дальше прихожей, хотя Матильда не раз приглашала зайти на чашку чая. Но мне было как-то неудобно. Деньги за аренду я давала ей в прихожей и быстро уходила к себе. Несмотря на раздрай в чувствах, меня поразила обстановка гостиной. Всегда думала, что огромная московская квартира бывшей актрисы странноватого вида, звезды советских музыкальных фильмов Матильды Снежинской, наверняка завешана старыми плакатами, а мебель прикрыта кружевными салфеточками, на которых гордо красуются фарфоровые котики. И пропитана запахом валерьянки и лекарств.
Плакаты, действительно, были. Но всего две штуки. На одном из них Матильда была одета в рабочий комбинезон гламурного вида, из карманчика которого кокетливо выглядывали гаечные ключи, и кокетливую фуражку. Через весь плакат шли огромные красные буквы: "С песней на целину!" На втором Матильда кружилась в танце с красавцем в военной форме. Между плакатами красовалось огромное фото с молодой Матильдой в мехах и шляпке с вуалеткой. Фотошопа тогда не было, но я слышала, что его вполне успешно заменяла ретушь. Не знаю, насколько фотограф увлекался этой ретушью, но если фото отражало реальность хотя бы наполовину, то Матильда в молодости была настолько красивой, что все современные Лопыревы и прочие Перминовы нервно обкурились бы в углу до бессознательного состояния.