Ренан говорил: «Я чувствую, что всей моей жизнью управляет вера, которой у меня уже нет: вера имеет ту особенность, что продолжает действовать, даже когда она уже умерла». Но эта особенность не есть исключительное свойство веры. Всякое искреннее чувство, долго служившее связующим звеном между известными идеями и поступками, может исчезнуть: чувство исчезло, но связь остается — совершенно как в силлогизме, где средний член пропадает, раз вывод закончен.
Но прочные ассоциации, которые так легко завязывают чувство, могут быть созданы и идеей, если она заручится содействием чувств. Такого рода ассоциации — вещь самая обыкновенная: при той системе воспитания, какая применяется в наших семьях и лицеях, родители и наставники могут, как мы уже видели, создавать ассоциации по своему произволу. То же можно сказать и о религии.
Совсем иное дело — самовоспитание. Здесь задача усложняется: здесь нужно глубокое знание психической природы человека и его ресурсов для этого дела. Выходя из лицея, молодой человек, которого до тех пор контролировали родители или наставники, от которого правила заведения требовали совершенно определенной, регулярной работы, оказывается в один прекрасный день один в большом городе, без надлежащей подготовки, без надзора, часто без советчика, а главное — без строго определенной цели; ибо готовиться к экзамену или знать, что все твое время распределено по часам, — это две совершенно разные вещи. Нет больше ни наказаний, ни наград; единственное сдерживающее начало — да и то слабое, отдаленное — это боязнь провала на экзамене в конце года.
Но даже и тут нет места серьезному опасению, так как большинство студентов почти не работает и все-таки переходит. И каждый утешает себя мыслью: «Не беда: за месяц до экзамена выучу».
Чтобы обеспечить преобладание идеи при таких неблагодарных условиях, надо найти ей поддержку в тех чувствах, какие уже имеются наяву у студента. За это дело надо взяться умеючи, но прежде мы должны подвести подробный итог нашим ресурсам и поближе познакомиться с теми способами, какими создаются необходимые ассоциации между идеями и поступками.
2. Рассмотрим сначала взаимные соотношения идеи и эмоциональных сил, благоприятствующих делу нравственного самоуправления.
Философы, к сожалению весьма немногочисленные, изучавшие взаимные соотношения ума и чувства, склонны вообще различать два рода познавания: познавание умственное в собственном смысле и познавание сердцем3 или чувством.
Такая форма изложения основной истины совершенно неправильна. Всякое познавание идет от ума. Но когда познавание сопровождается эмоцией, оба элемента — эмоциональный и интеллектуальный —тесно сливаются, и чувство — элемент, так сказать, более объемистый и более интенсивный, — выступает на первый план в нашем сознании, оставляя в тени сопутствующую ему идею. Мы видели выше примеры, когда идея, бывшая раньше холодною, внезапно возбуждает такую сильную эмоцию, что с этой минуты идея уже не может возникнуть в сознании, не вызвав тотчас же воспоминания эмоции, — воспоминание, которое в сущности есть та же эмоция, только в зародыше. Я по крайней мере могу сказать о себе, что со дня случая, оставившего во мне такое сильное впечатление4, стоит мне только представить себя скользящим по склону крутого обрыва, как я уже чувствую головокружение. Ассоциация между идеей и эмоцией, раньше мне неизвестной, на мое несчастье сделалась автоматичной с одного раза. Спрашивается, можно ли подобные ассоциации создавать искусственно? Если бы ответ был отрицательный, то не могло бы быть и речи о воспитании воли. Однако ж мы только что видели, что всякое воспитание основано на этой возможности. Но вопрос: может ли молодой человек, студент, вполне располагающий собой, никому не обязанный отчетом, попытаться за свой собственный страх и счет сделать то, что делали для него родители и наставники? Если нет, то самовоспитание — велик невозможная.
Бесспорно, что такие ассоциации создаются нелегко. Несомненно и то, что они требуют времени и настойчивых усилий. Но что они возможны, это нам кажется еще более несомненным. В этой возможности наше освобождение. Утверждать, что она существует, значит утверждать, что мы свободны. И мы, не колеблясь, говорим да, мы свободны. Каждый из нас может, если захочет, связать с представлением, например, неприятной работы такие чувства, которые с течением времени сделают ее приятною. Мы говорим: чувства, а не чувство, потому что у человека, занимающегося умственным трудом, идея ассоциируется обыкновенно не с одной, а с многими эмоциями. Кроме того, такие ассоциации редко бывают результатом единичного опыта, как в вышеприведенном примере. Образование ассоциации напоминает процесс рисования: рисунок создается отдельными, последовательными штрихами. Каждое новое повторение ассоциации, в силу закона привычки, начинающего действовать с первого же раза, оставляет в нашем сознании как бы общий набросок рисунка; решительные штрихи, сделанные в момент полной энергии, закончат рисунок в главных чертах, а затем постепенные терпеливые подправки дадут ему последнюю отделку.