— И как вспоминали?
— В основном положительно. Хорошо пишете, умеете анализировать, склонны к авантюризму.
— Только не к авантюризму! Иногда очень хочется, но никогда не получается.
— Получится. А почему вы не включаете магнитофон?
— Мы же еще не начали работать.
— Мы работаем уже двадцать минут. Я изрекаю истины. Их надо записывать и повторять каждое утро, как молитву.
— А у вас есть такая истина, которую вы повторяете каждое утро?
— Не верь, не бойся, не проси! Старая истина воров в законе.
— А почему воров, а не философов?
— Тот, кто формулировал этот постулат, конечно, был философом.
— Если вы не возражаете, перейдем к вашей биографии. Вы с детства мечтали стать военным?
— Я мечтал стать вором в законе.
— Разве об этом мечтают?
— Да. И сегодня тоже, потому что это интересно. Я был шпанистым парнем из Марьиной Рощи, бандитского места. Меня побаивались уже в пятнадцать лет. Я был здоровым пердилой, в драке мне не было равных. За мною стояли несколько крепких парнишек, — в общем, вызревала еще одна банда. Участковый милиционер оказался мудрым. Нейтрализуя меня, он развалил новую бандитскую группировку. Он устроил меня в юношескую секцию бокса общества «Динамо». Месяца через три я заваливал всех однолеток в своей весовой категории. Тренеры заставили меня закончить девятилетку, и я был зачислен в школу НКВД, не чекистскую, а милицейскую, вроде сегодняшних средних школ милиции, чтобы потом отстаивать честь «Динамо» в боксе.
Я хорошо учился. Нам преподавали лучшие сыщики МУРа, расшифровываю: Московский уголовный розыск. Я должен был закончить школу в августе тысяча девятьсот сорок первого года, а в июне началась война. А теперь будьте внимательны: рассказываю, как я сделал такую стремительную карьеру — за три месяца получил три звания, на которые в мирное время уходит минимум шесть лет.
Лучших из нас направили в военные училища, и через два месяца, когда мы изучили минимум, необходимый для командира взвода пехоты, нам привинтили по кубику в петлицы и послали младшими лейтенантами в действующую армию. Я получил взвод, но в первом же бою были убиты все офицеры роты: сам ротный и трое взводных, из командиров живым остался только я. Меня назначили командиром роты, а сержантов — взводными. Днем мы дрались, а ночами отступали. Но однажды я получил задание — задержать немцев хотя бы часа на два, чтобы полк успел отступить и окопаться. Мы уже отступали всю ночь и первую половину дня. У меня в роте осталось сорок два человека. Что могут сорок два против двух или трех тысяч? Немцы даже не будут связываться с моим заслоном, обойдут и пойдут дальше, а я попаду в окружение, и, если я даже выйду из него, меня расстреляют свои, потому что я не выполнил задания.
В милицейской школе меня научили собирать факты, вещественные доказательства и анализировать их. Сыщик о своем противнике — воре или бандите — должен знать все: что тот любит есть, в какие рестораны ходит, каких женщин любит — блондинок, брюнеток, пухленьких, худеньких, — быстро ли соображает или тугодум, каким холодным оружием пользуется, что предпочитает из огнестрельного оружия — пистолет или револьвер, тщеславный или нет, жестокий по необходимости или всегда, верующий или нет, какую одежду предпочитает, какие папиросы курит, какие вина пьет, держит слово или не держит, кто у него в друзьях, а кто враги, где прошло детство, с кем сидел в тюрьмах. Важны все мелочи: любит семечки подсолнуха или тыквенные, чистоплотен или неряха, какое время предпочитает для преступления, суеверен или нет.
Я знал о своем противнике генерале фон Функе довольно много.
— Вы, младший лейтенант, командир взвода, уже тогда знали, что против вас действует генерал Функе?
Я решила сразу установить правила игры. Старики часто выдают за реальные факты своей жизни то, о чем узнали спустя несколько десятилетий из чужих мемуаров.
— Да, знал, — чуть раздраженно ответил генерал. Наверное, ему не понравилось, что я его перебила.
Он молчал несколько секунд, рассматривая меня своим единственным глазом. С этих пор я стала называть его про себя Пиратом.
— Да, знал, — подтвердил еще раз Пират. — Я воевал против него почти месяц. Мы захватили пленного, тогда это было большой редкостью. Прежде чем отправить в полк, его допросил мой боец, доцент Московского университета Фрадкин. Пленный с восторгом говорил о своем молодом генерале. Он везде побеждал — и во Франции, и в Норвегии, и в Польше. Он заботился о солдатах и никогда не назначал атаку раньше чем через сорок минут после обеда, чтобы пища могла перевариться в желудке и эвакуироваться в кишечник, потому что ранения в заполненный желудок наиболее тяжелые. С такими генералами они победят весь мир.