Я тогда подумала, что никогда не буду водить, потому что никогда не смогу заработать денег, чтобы купить машину. Я тогда мыслила категориями младшего редактора.
Когда мы подъехали к дому, я сказала Пирату:
— Подождите. Я сейчас переоденусь и верну вам платье.
— Оставьте себе, оно вам идет.
Я сняла золотую подкову с бриллиантами. Конечно, такие драгоценности не дарят, но я немножко надеялась, а вдруг Пират скажет: оставьте себе. Ведь дарят же сегодня «новые русские» своим девушкам и драгоценности, и автомобили. Но я не была девушкой Пирата, а он не был «новым русским».
— До завтра, — сказал Пират и взял у меня подкову. По тому, как он мгновенно развернул «вольво» и выскочил из переулка, было ясно: у него опыт вождения не в один десяток лет.
На следующее утро мы продолжили работу. Я задавала заранее приготовленные вопросы:
— Вы лично занимались вербовкой агентов?
— Нет.
— У кого было больше агентов — у нас или у американцев?
— Этого никто не знает, но думаю, что у нас.
— Мы лучше работали?
— Нам было легче. У нас было довольно много идейных агентов, которые верили в идеалы социализма. За рубежом людям всегда не хватает денег. Когда человеку не хватает денег, надо уметь их предложить. Мы это умели. Отношения резидента и агента напоминают отношения мужчины и женщины. Резидент — мужчина, он обольщает и покупает. Агент — женщина, она обольщается и продается.
— Вы уверены в этой аналогии?
— Да. Купить можно все. Вопрос только в цене.
— Мы не жалели денег?
— На разных этапах было по-разному. Покупали не только за деньги; как я уже говорил, было много агентов по идейным соображениям. Но после того, как все убедились, что мы обычное тоталитарное государство, империя зла, наших идейных сторонников стало совсем немного. Теперь все секреты только покупаются.
— Я бы хотела уточнить. Там человеку, как вы сказали, всегда не хватало денег, но нашим людям их не хватало еще больше, все жили да и живут сегодня, по западным меркам, в нищете.
— Уточняю. До сегодняшних дней зарубежным спецслужбам было труднее работать на нашей территории, чем нам на их. У нас всегда была хорошая контрразведка. Она совершенствовалась десятилетиями: паспортный режим, прописка, шпиономания, разветвленная система сексотов — секретных агентов, партийные проверки, практически в каждом отделе кадров сидел офицер КГБ, действующий или в отставке.
Да, мы были и есть нищие. Если человек начинал жить богаче, покупал, к примеру, автомашину, мгновенно поступали сигналы в районные отделения МВД и КГБ, и не только от сексотов. Даже имея деньги, трудно было их потратить. Уехать было невозможно. В таких условиях пропадал смысл получать деньги за шпионаж.
— Но сейчас все изменилось.
— Да. Поэтому сегодня, вероятно, зарубежные спецслужбы имеют много своих агентов у нас, может быть даже законсервированных впрок. Хотя многие секреты за последнее время выдали дилетанты, которые пришли руководить спецслужбами.
— Не считаете ли вы, что в связи с этим роль спецслужб в настоящее время утрачивается?
— Нет, наоборот. В разведке, как в науке, не может быть перерывов. Если разведка уменьшает свою деятельность, последствия становятся катастрофическими. Я уже говорил, что, когда запретили генетику, мы отстали в иммунологии если не навсегда, то на ближайшее еще десятилетие. Запретили кибернетику, и наши компьютеры — худшие в мире. В газетах вы каждый день читаете о заказных убийствах. Убивают банкиров, телевизионных ведущих, бизнесменов, журналистов. Практически эти преступления не раскрываются. Почему? Потому что, пока реформировали спецслужбы, сформировался класс «новых русских» со своими организациями, фирмами, компаниями, которых никогда не было. Разведка пропустила момент, когда в эти организации можно было легко внедрить своих сексотов. У милиции, контрразведки мало информации. Из страны вывозятся миллиарды долларов, которые могли быть вложены в экономику страны, и спецслужбы не в силах перекрыть эти каналы. Если сокращают количество учителей, в стране становится больше безграмотных, когда не хватает врачей, в стране становится больше больных, когда сокращают спецслужбы, в стране становится больше преступников и меньше денег.
Даже с перерывами на завтрак, кофе, сигарету через каждый час мы заканчивали работу к полудню. Теперь, когда машинистка переводила надиктованное с магнитофонной ленты на дискету компьютера, у меня уходило не больше двух часов на редактирование рукописи вечером. Я купила себе компьютер, вполне современный, за четверть его стоимости на складе издательства.