Тихомиров подбросил пятак. Пятак несколько раз подпрыгнул и лег орлом. Тихомиров бросился к монете и радостно сообщил:
— Решка!
И писатель вздохнул с облегчением.
— Ладно, — сказал он. — Через неделю я дам ответный обед.
Ресторан в эти предвечерние часы был почти пустым. Официант расставил закуску, разлил водку.
— За знакомство, — сказал писатель. — Виктор, — и протянул руку.
— Александр Михайлович, — сказал Тихомиров. Они пожали друг другу руки.
…За окнами стемнело. В зале ресторана включили свет. На эстраде рассаживались музыканты.
Писатель отложил вилку.
— Значит, так. Приступаем к разбору вашей ситуации. Есть жена, дочь, и появляется другая женщина, к которой вы неравнодушны. Так?
— Не совсем так, — сказал Тихомиров.
— Тогда внесем уточнения.
И тут в ресторан вошла пара: молодая женщина и средних лет мужчина. Проходя мимо их столика, женщина небрежно кивнула:
— Привет, гений!
Писатель ничего не ответил и отвернулся, явно помрачнев.
— Знакомая? — осторожно поинтересовался Тихомиров.
— Жена, — ответил писатель и пояснил: — Бывшая.
— Красивая, — отметил Тихомиров.
— Красивая, — согласился писатель. — Но хотела жить, как все нормальные люди. А я ненормальный.
Тихомиров пристально посмотрел на писателя.
— С медицинской точки зрения я нормальный, — успокоил его писатель. — В общем, не получилась у нас жизнь… Видите ли, она была недовольна, что я мало зарабатываю.
— А зарплата у вас сколько?
— А нам зарплату не платят, — ответил писатель. — Написал, взяли — получишь. Не взяли — извините, сосите палец.
— Как же так? — удивился Тихомиров. — Это несправедливо. Вы же целый год работали. Так было только в колхозе, и то в самые голодные годы. Целый год работаешь, а получать нечего. А сейчас у всех зарплаты хорошие. Люди хорошо жить стали.
— Вот именно, — сказал писатель. — Поэтому она мне все время талдычила: иди работать в школу. Я ведь учитель по образованию. А может быть, я когда-нибудь напишу гениальную пьесу и стану знаменитым и богатым…
— Конечно, станете, — утешил его Тихомиров. — Раз так сильно добиваетесь, станете. А сейчас, значит, не очень получается?
— Да получается. Но у нас тоже свои игры. Я принес в театр пьесу о неопознанных летающих объектах, а мне говорят, ты напиши что-нибудь о тружениках сельского хозяйства, область наша в основном сельскохозяйственная.
— Их тоже понять можно, — сказал Тихомиров. — Область и правда в основном дает хлеб, мясо и молоко.
— Их можно понять, — согласился писатель. — Но и меня пусть поймут тоже. Откуда я знаю тружеников сельского хозяйства, я ведь в городе родился, вырос, учился.
— Ну, труженики сельского хозяйства такие же нормальные люди, как и везде. Со своими, конечно, небольшими ненормальностями, — посчитал нужным добавить Тихомиров. — Я думаю, если так уж требуется про тружеников сельского хозяйства, почему вам бы не приехать к нам в колхоз «Стальной конь», пожить, поизучать?
— Сейчас не получится, — сказал писатель. — На изучение нужны деньги, а сейчас я на мели.
— Какие деньги в деревне? Поселитесь у меня, еда вся своя. Только бумага и чернила. Так возьмем в конторе. А если еще и беседу с народом проведете, с оплатой не обидим.
— Я подумаю, — сказал писатель. — Может быть, и воспользуюсь вашим предложением. А теперь давайте вернемся к вашей ситуации.
— Когда приедете, там все и обсудим, — сказал Тихомиров. — На месте все виднее.
Придя вечером с поля, Тихомиров сообщил Полине:
— Завтра писатель приедет. Я его пригласил у нас остановиться.
— А со мной не мог посоветоваться?
— Я вот и советуюсь. Но если ты против…
— Могу быть и против, — сказала Полина.
— Тогда я скажу Буянову, пусть у других устраивает. Можно к модистке.
— У нас будет жить, — отрезала Полина. — Но если ты хоть раз упомянешь имя этой…
— Не упомяну, не упомяну, — пообещал тут же Тихомиров.
Полина готовила комнату для писателя. На окно повесила новые занавески, стол застелила парадной скатертью и осмотрела критически комнату — на тумбочке стояло несколько книг, в основном по тракторам, нижняя полка была завалена нотными тетрадями.
— Слазь на чердак, — приказала она Тихомирову, — достань художественную литературу.
— Да он ее, может, читал, — сказал Тихомиров.
— Он, может, и читал, — отпарировала Полина, — но пусть знает, что и мы читали тоже.