Свист трибун в ответ на «Гарри Поттер!» уже не мог ничего изменить. Уставший от боли мальчик принял свое решение. Понявший, что он сам не более, чем мячик на веревочке, Гарри Джеймс Поттер улыбался… Когда прозвучал сигнал, мальчик нырнул как можно глубже и сделал осознанный глубокий вдох, отчего стало очень больно, хорошо хоть ненадолго. На досках причала сиротливо лежал пакетик с жаброслями…
Смерть Гарри, несмотря на то что тела так и не нашли, открылась слишком поздно, когда уже вернулись все Чемпионы, а здоровенный русал развел руками. Это было катастрофой для Альбуса Дамблдора и большой радостью для Волдеморта. Помнила о Гарри как-то освободившаяся от подчиняющего болгара Гермиона. И только она.
***
Переправа была сложной, гитлеровцы обстреливали отступающие войска, стараясь утопить побольше красноармейцев. Лейтенант Зарубин стоял на плоту, чувствуя, что враг уже пристрелялся и может накрыть переправляемое орудие в любой момент. В этот момент новый взрыв чуть не сбросил красного командира в воду, но вот после него он увидел пацана, одетого в какие-то лохмотья, закачавшегося на воде. Не раздумывая, лейтенант прыгнул в воду, чтобы вытащить мальчонку лет десяти-одиннадцати на вид, который едва дышал. Судя по обилию шрамов, да и состоянию тела, пацан убежал от этих гадов, не жалевших даже детей.
— В санбат, — коротко распорядился капитан Егоров, покачав головой, сколько таких пацанов было…
Гарри очнулся внезапно. Он даже поначалу не осознал, что произошло, потом услышал речь, которую почему-то отлично понимал, хотя говорили не по-английски. Потом на него навалились воспоминания, заставив тихо заплакать, но рядом появилась какая-то женщина, сразу же погладив его рукой по голове. И было это так необыкновенно, что слезы тут же пропали.
— Как зовут тебя, малец? — поинтересовался какой-то усатый дядька, одетый в пижаму.
— Га… ги… — попытался что-то сказать Гарри, но не смог, сразу же запаниковав.
— Будешь Гришей, Григорием, значит, — заключил незнакомый дядька. — А то, что говорить пока не можешь, то не страшно, контузило тебя. Так бывает.
— Интересно, он сам поесть-то сможет? — задумчиво спросила медсестра.
— Замучили пацана вражины, — вздохнул солдат. — Дай-кось я его покормлю.
Чуть позже Гарри узнал, что оказался в прошлом, за почти сорок лет до своего рождения, в другой стране, и тут сейчас шла война. Его приняли за местного, убежавшего от кого-то черного, по рассказам похожего на дементора. Старательный мальчонка понравился медсестрам, попросившим за него начальника санбата, поэтому очень скоро у Гарри появилась красивая, по его мнению, одежда. Она была военной, но по размеру, удобной. Его начали учить, учить пришлось всему — и как наматывать портянки, и как приветствовать, и перевязкам, и… много чему. Маленький санинструктор вскоре встал в один строй с девушками, которых мальчик очень уважал — ведь они ничего не боялись. Наверное, и дракона бы не испугались.
С любознательным пацаном любили откровенничать раненые, рассказывая о всяких фронтовых придумках, так прошел год. Григорий Лисицын, как его окрестили, прижился в санбате, научившись многому, несмотря на то что ни палочки, ни магии у него не было. Он не боялся перевязывать раненых под огнем, хотя его за «под огнем» потом ругали. Воспитанника медсанбата берегли, но и учили честно — и врачи, и медсестры, и солдаты, которым просто лежать было скучно. А Гарри учился. Изо всех сил, потому что здесь он познал то, чего не знал всю свою жизнь: тепло. Почему-то его записали одиннадцатилетним, он, впрочем, не возражал. И его обнимали, показывая, что Гарри, точнее, уже Гриша — нужен, действительно нужен. За это мальчик был согласен и на непростую науку, и на взрывы, да что там… Он за это даже умереть был согласен.
— Такое чувство, что у него убили всех, причем на его же глазах, — поделилась как-то медсестра с врачом.
— Да, похоже, — согласился тот, смоля папироску между операциями. — Тогда понятна амнезия, детская психика не справилась. А учитывая количество шрамов…
— Мы его согреем, — пообещала женщина в годах. Именно она обнимала Гарри, утешала, когда что-то не получалось, хвалила и показывала мальчонке его нужность. Вскоре Гарри даже и не вспоминал о Великобритании, только иногда в снах приходила грустно смотревшая на него Гермиона.